Когда я попал в камеру, то решил держать принципиальную позицию. Все разговоры ребят были про употребление, и никто не признавал, да и не задумывался, что он зависимый или наркоман, что у него есть по жизни проблемы из-за этого. Образно говоря, в хате все кололись мыслями и разговорами о яде. И я начал встревать, рассказывая, как решил изменить свой путь, когда смерть постепенно забрала всех друзей. Делился осознанием, что больше не нахожу смысл себя убивать. Рассказывал, какой я был и какой стал. Некоторых мой опыт реально обламывал в разгоне тяги. После всех этих дискуссий ко мне подходили ребята и спрашивали, что за книги я привез, просили рассказать про сообщество, группы. Я говорил о свободе, которую увидел у выздоравливающих наркоманов, об искренности и открытости ребят. Что обрел друзей, которые не тянут тебя вниз.
Окружающие может быть меня и понимали, но единомышленников я не находил. Ежедневно я погружался в литературу, писал комментарии, но об анонимных в лагере или в пределах какой-то досягаемости не слышал. Кто-то упомянул о некоем пареньке, который на усиленном режиме лет 6 лет назад где-то там выздоравливал, но ничего конкретного. И я начал разговаривать с Высшей Силой, с Богом, как я его понимаю: «Слушай, ну хорошо, ладно. Я готов, короче, всю эту херню вывезти, но дай мне хотя бы одного человека единомышленника, пусть даже не анонимного, но со схожими приоритетами. Мне это будет поддержкой». И знаете, Бог меня утешал: я куда ни поеду в «столыпине», везде встречаю человека, который мыслит про наркотики и про зависимость как я примерно. Даже про свои чувства говорит открыто, как на группе. Люди разные вроде вокруг, но всегда хотя бы один с Богом живет, старается. Слушая такого человека, я испытывал облегчение, как глоток чистой воды.
По возвращении в лагерь я продолжал делиться с ребятами своими мыслями: что хочу попасть на собрание в первый же день на воле. Это было моей мечтой и придавало сил жить в неволе среди людей с другими желаниями. Я знал, что меня выпустят утром и я успею добраться до ближайшего собрания. Мысли о наркотиках или бухле меня вообще не интересовали. Это было чудом для такого человека, как я – употреблявшего практически всегда, везде и с раннего детства. Иногда меня одолевал страх оценки, ведь я был белой вороной. Но, преодолевая его и рассказывая об Анонимных Наркоманах, я нашел себе друга. Через решетку мы с ним пили чай и зачитывали ежедневник «Только сегодня». А вечером каждый день проводили вдвоем собрание. Потом к нам присоединился еще парень, хотя никто не знал никаких форматов, никто не был на этих собраниях, кроме меня. Ребята просто доверяли моим рассказам.
Спустя какое-то время базовый текст Анонимных Наркоманов пошел по другим секторам. Ребята начали читать, и многие хорошо осознали суть нашей зависимости. Тогда я запустил еще одну книгу – с личными историями. Потом Анонимные Наркоманы прислали нам диск со спикерскими, и мы начали слушать его у себя в кубриках, через DVD.
Мое желание выздоравливать усилилось, и я решил писать шаги. Тогда поддержка арестантам в виде спонсорских программ была развита слабо. У моего прежнего спонсора родился ребенок и ему было не до меня. Поэтому я начал писать сам, по правилам, которые мне передали анонимные. Мне нравилось готовиться к свободе, я хотел выйти человеком, сделавшим работу над ошибками.
