Вот она – огромная знаменитая башня с колоколом… Чуть дальше и правее – безукоризненно гладкая площадка для стоянки автомашин. Она совершенно пуста. Хочешь, паркуй машину вдоль, хочешь – рисуй колёсами на девственно нетронутом снегу кружева, всё равно никто не узнает. Только плотное кольцо букового леса, как и на трассе, вплотную подступает к асфальтовому полю. Кажется, шаг вправо, шаг влево… и ты заблудился в непроходимом лесу. Везде ощущение сжатого кольца и тесноты. Дальше надо идти пешком.
Всего-то известковая каменоломня, которая должна была поставлять материал для строительства в Германии зданий и дорог, стала в 1937 году предпосылкой для создания лагеря на горе Эттероберг. Мирная и покойная затея. В лагерь для физических работ депортировались мужчины, подростки и дети, которым не было места в национал-социалистическом народном обществе: политические противники нацистского режима, те, кого хотели считать уголовниками, гомосексуалистами, свидетелями Иеговы, евреи.
Белое снежное поле, окружённое кольцом – «маршрутом караульных».
Внутри лагеря двадцать пять метров «нейтральной полосы» до знаменитой колючей проволоки под напряжением, растрескавшиеся деревянные вышки, которые ещё хранят на себе следы ног часовых и лагерные ворота – граница территории между лагерем СС и лагерем для заключённых. Два мира – царство Аида и мир живых и границу сторожит трёхглавый пёс Керберос, бешеные глаза, со рта на землю капает зелёная пена.
В мире живых, на стороне СС – новенький, замечательный зоопарк, в котором есть даже медведи. Излюбленное место отдыха и психологической разгрузки служащих СС и их семей. Они любили с детишками прогуливаться по его тенистым аллеям. Зоопарк большой, забавные обезьянки строят рожи, дети смеются; птицы, сурки, есть даже крупные хищники. По другую сторону, в мрачном царстве мёртвых Аида движутся бесплотные, лёгкие тени в полосатых рубахах, они сетуют на свою безрадостную жизнь без света и желаний. Тихо раздаются их стоны, еле уловимые, подобные шороху листьев, гонимых осенним ветром в буковом лесу, плотным кольцом окружившим это тихое место. Сюда не доходят ни свет, ни радость.
Линде плохо. Сердце хочет выскочить из груди. Она знает, что хищников иногда в зоопарке подкармливали особо строптивыми или просто ненужными узниками. Линда с отчётливой, безудержной тоской убедилась – это была действительно плохая идея – ехать сюда в последний день Старого года. Снегопад усиливается и, кажется, поднимается ветер. Если здесь её застанет метель, она просто не сможет выехать.
Ладони мёрзнут на ветру, она вынуждена постоянно придерживать капюшон, потому что он то и дело сползает на глаза. Кто же ей виноват, что перчатки и бумажные носовые платки забыла на сиденье в машине?! Она старается развернуться спиной к ветру…
Институт проведения опытов для получения сыворотки от сыпного тифа… Станция проведения опытов с сыпным тифом… Крематорий – бывшее патологическое отделение и тут же выложенные огнеупорным кирпичом печи для сжигания трупов… Площадь для построения…
Ничего плохого – «площадь для построения». Просто «построения» заключённых и всё! Как везде в лагере должна быть дисциплина. Рабочие должны встать на ежеутреннюю и ежевечернюю поверку.
Линда отпускает надоевший капюшон. Он падает не на глаза, а на спину. Её светлые волосы тут же подхватывает ветер, рвёт, треплет их, осыпая снегом и ледяной стружкой.
