Булатный меч витязя Мирослава - страница 4

Варька и Тим бесились больше других. В них заложен был моторчик, работающий на солнечных батарейках. Они не вылезали из воды до самого позднего вечера. А однажды, перед заходом солнца, увидели чудо – прекрасные кони плавно неслись по воде. Это напоминало замедленное кино. Они были довольно далеко от них, в устье реки. Кони высоко поднимали сильные ноги, гривы развивались и блестели от капель воды, от света уходящего солнца. Дети залюбовались лошадьми и долго наблюдали за их прекрасным танцем, видели, как они жадно пили воду. А потом пришёл погонщик и погнал коней в стойло.

Варька и Тим пришли домой очень поздно и были наказаны отцом за непослушание. Но зато они придумали себе новую игру – в погонщика и коня. Варя нашла дома длинный жгут и прикрепила его к палке, а Тим изображал коня. Весь перепачкался чёрной ваксой, наркутил на голову шарф с длинной бахромой. Соорудил себе хвост из другой шторки. Он то гоготал как гусь, то ржал по-лошадиному, смешно.

Артистов увидели на улице Артём с Вовой. Тимофей пробежал быстро-быстро мимо них, а Варя ударяла по земле хлыстом и повторяла: „Гон! Гон!“. Удивлению зрителей не было предела…

До офиса дирекции ипподрома от дома Вовки было совсем недалеко. Надо было пройти по шаткому верёвочному мостику, проходящему через речку Даринку. Этот переход был довольно опасным. Река была бурной и дно её каменистым. Её глубина тоже не предвещала ничего хорошего для людей, не умеющих плавать. Но местные жители к мостику привыкли и смело переходили на другой берег, не боясь свалиться вниз.

В конторе был как раз обеденный перерыв. Артём с Вовкой поднялись по деревянным лесенкам на второй этаж, решили подождать у двери директора. Так понадёжней. Но, на их удивление, дверь в приёмную директора была открыта, директор Павел Семёнович Симаков был у себя. Ребята несмело вошли и услышали в кабинете директора разговор.

Мужчина хриплым голосом оживлённо доказывал.

– Лошадь не желает слушаться хозяина и жестокость в её воспитании просто необходима. Человек упрямо повторял, что дрессировка лошадей началась ещё с времён средневековых рыцарей. А они-то и прославились своей жестокостью. Но во многом благодаря этому, все победы были за ними, они не знали поражений.

– Вот почему ты назвал этого коня Амиго, следуя блефу из Средневековья. – Недовольно сказал директор.

– Дерзай, но не забудь надеть на себя рыцарские доспехи…

Директор раскатисто засмеялся. И хлопнул рукой по столу, как муху пришлёпнул.

Рудольф Ягодный выбежал из кабинета директора пунцово-красный, от негодования или от стыда за свои слова. Да, нечасто приходится обсуждать с начальством поступившую на него, как на тренера, жалобу. О том, что он жестоко обращается с новеньким конём.

– Директору ипподрома надо поддерживать население и их жалобы разбирать, принимать меры, всё правильно. – Сказал вдруг Артём, как бы обращаясь к Вовке.

Рудольф на минуту остановился в дверях приёмной и с ненавистью посмотрел на школьников. „Не они ли жалобу написали“. Но потом решил, что всё-таки не они. И зашагал вниз по шаткой лестнице.

Вовка, в свою очередь, решительно потянул за руку Артёма, и они вошли в кабинет директора.

Павел Семёнович любил простоту и скромность в интерьере. В кабинете было просторно и как-то пугающе неуютно. От этого ещё больше впечатляла большая картина на стене. Огненно-рыжий скакун смотрел на них печальными глазами.