Я проводила дочь и вернулась в ещё звенящую от её убедительного голоска комнату. Мне хотелось «настоящего». Не того, что пляшет, играет и страдает на экране моих воображаемых «фильмов про отношения», а того, кого я найду «дома», после кино. Я так сильно этого захотела, что от усилия внутри меня родился звук, будто кошка прошла мимо гитары и кончиком напряжённого вертикального хвоста задела струны.
Я узнала этот звук и сняла с полки «Наследие ведьм». Мне хотелось просто подержать книгу в руках. Изъеденный древоедом лаз начинался чуть ниже буквы «i». «Интересно, – подумала я, – закончится ли он вот здесь…», – и распахнула наугад книжку. На меня смотрело заклинание. Воздух в комнате стал живым, он завихрялся и уплотнялся всё больше и больше вокруг меня. Если я сейчас не разгоню этот воздух, то он раздавит меня как консервную банку на дне мариинской впадины. Единственный выход из удушья был для меня очевиден, – я громко и внятно три раза прочла:
Dhat kann ec it seytianda,
At mic mun seint firraz
It mannvinga man
…Всё закончилось, как и не было. «Наваждение какое-то, – подумала я, – с ума уже схожу от одиночества». И поставила книгу на полку.
**********************************************************
На следующий день на выставке в Москве ко мне подошёл ОН. Он искал издателя для своей книги. Я сразу его узнала, почувствовала. Он был «настоящим». Но что мне оставалось делать кроме как дать свою визитку и молиться чтобы он позвонил?
Он позвонил: «Здравствуйте. Это Роман. Я насчёт книжки». Собственно, он мог просто помолчать в трубку, я бы узнала.
Я объяснила ему как проехать к нам в офис, произнесла дежурную речь о том, что он выбрал правильное издательство, передала его вместе с его рукописью самому смышлённому менеджеру, пожелала удачи и с чувством глубокого разочарования от несбывшегося придуманного себе романа, собралась ретироваться, когда он взял меня за руку и буднично сказал: «Приходи ко мне сегодня вечером».
С таким раскладом он мог бы оказаться маньяком, убийцей, извращенцем, садистом, грабителем, дураком, мудаком, кем угодно, но об этом я даже не думала. Ощущение было такое, будто брат разыскал меня во дворе и, запрыгивая на велик, через плечо бросил: «Мама сказала, чтоб к семи пришла ужинать».
– Хорошо. Адрес и время в смс сбрось, – единственное, что я смогла из себя выдавить.
Четвёртый этаж старого дореволюционного дома на Ваське дался мне с неимоверным трудом. Кажется, я прорывалась к своему сокровенному «настоящему» как рыцарь к спящей красавице. Каждая стёртая до колеи ступенька приклеивала и держала меня за ноги, нашёптывая «…Не покидай нас, мы реальнее твоего «настоящего», останься в матрице, выбери синюю таблетку, назад дороги не будет…». Самым тяжёлым было поднять руку к кнопке звонка. Вместе с противным старческим дребезжанием звонка реальность забилась в истерике: «Ты убиваешь! Убиваешь меня! Ты не вернёшься…».
Я вернулась в реальность следующим утром. На внешнем уровне ничего из ряда вон выходящего не случилось. Мой Роман оказался классическим питерским интеллигентом с полным набором комплексов и страхов, мило переплетающихся с начитанностью и образованностью. Он был внимательным собеседником, потрясающим любовником. Он рассказывал дежурные истории, которые обычно рассказывают женщинам на свидании, а я смеялась. Я варила кашу, а он кофе, мы как дети толкались за место у плиты.
