– Просто убирайся. Я не знаю, что ты делаешь возле моей дочери, но, скорее всего, такое ничтожество, как ты, нашло еще один способ заработать. Так вот, я тебя разочарую – у нас денег нет. Можешь здесь не ошиваться, тебе не выгорит. Тася не будет с тобой встречаться, поверь мне на слово. Тебе не светит такая девочка из телевизора, ясно?
Усмехнулся, как оскалился. Тряхнул челкой, и в ухе звякнуло пару серег.
– А вы стерва, Ольга Михайловна, манипулируете дочерью? Давите на нее? Вы никогда не думали, что манипулировать в этой жизни получается далеко не всеми?
Если бы я могла его ударить, я бы ударила, мне даже хотелось его расцарапать в кровь. Это было нечто животное и неконтролируемое. Никогда в жизни я не испытывала такого жгучего чувства бессильной ненависти.
– Я, может, и стерва, и манипулирую СВОЕЙ дочерью, а ты подонок и мразь, который насилует женщин по подъездам только потому, что они для него недоступны. Просто потому что ты ничтожество.
Дернулся чуть назад, как от пощечины. Улыбка не просто пропала, а и челюсти сжались до скрежета.
– Вас никто не насиловал. Я не позволил.
– Конечно, ведь ты узнал номер моей дочери на дисплее моего сотового.
– Вам становится легче? Когда вы так думаете?
– Нет, мне так становится страшнее. Каждый день идти и бояться, что такая мразь, как ты, может запросто искалечить или убить.
– Раз вам так страшно – водите с собой своего любовника. Пусть не только трахает, а еще и охраняет вас от насильников.
Это был контрольный в голову. Спусковой механизм, после которого у меня сорвало все планки. Я замахнулась, и этот момент дверь на балкон приоткрылась, и Тася замерла на пороге.
– Вы что – поссорились? – как-то разочарованно и грустно спросила она.
– Нет, конечно, – ответила я, и сукин сын снова злорадно оскалился. И я знала почему – я солгала. Нет, он не обезьяна – он все же шакал. Молодой, борзый и жестокий зверь. Он не пощадит никого, кто встал у него на пути.
– Мы говорили с твоей мамой об образовании и его ценности в наше время.
Тася посмотрела на меня, потом на него, и тут же ее взгляд смягчился – она улыбнулась. Ему.
– Мою маму очень сложно в чем-то переубедить. Она свое мнение почти никогда не меняет.
– Это я заметил. Пошли за стол, я хочу попробовать твой торт.
Нарочно демонстративно обнял дочь за талию и увел вглубь квартиры, а я шумно выдохнула, взялась за перила, тяжело дыша и стараясь прийти в равновесие. Подонок наглющий, мерзкий подонок, который прекрасно знает, как манипулировать дурочками-малолетками, и судя по тому, с каким обожанием на него смотрит Таська, он уже запудрил ей все мозги.
4. ГЛАВА 4
Я смотрела в окно, как Тася вышла его проводить. Стоят у его мотоцикла, и она волосы ему поправляет, а он ноги длинные расставил в ботинках бесформенных и за талию ее держит. Не знаю, что говорит ей, а я все еще клокочу изнутри и жду ее домой. Отошла, шторку отпустила, руки мелко подрагивают. Сама не знаю, что почувствовала там на балконе. То ли испугалась, то ли… не знаю… но было в этом что-то странное. Не смотрел он на меня, как друзья Таськины смотрят. У него взгляд иной. Мужской и наглый. Взгляд, от которого щеки полыхать начинают, и хочется по физиономии ударить, чтоб не смел так разглядывать. Потому что сопляк, пялиться на взрослую женщину. Никакого уважения.
Услышала, как дочь дверь прикрыла, и я тут же позвала ее к себе на кухню, протирая уже помытую посуду полотенцем и расставляя аккуратно на полке в шкафчике.
