–Дяденька, – подбежала к нему Маруся, – А у вас лопаты не будет? Мы сами прокопаем. А потом вернем.
– Ишь ты, – с интересом посмотрел на нее тракторист, – Что так сильно хочется?
–Угу, – смущенно опустила глаза Маруся.
– Понятно. Дело, молодое – ухмыльнулся тракторист и высунувшись из кабину, крикнул Соломону, – Эй, парень, убери забор с дороги. Сейчас заеду.
– Слушаюсь, – радостно козырнул Соломон, оттаскивая секцию в сторону.
Трактор громко рыкнул, выпустив черное облачко из трубы и развернувшись, опустил отвал к земле, въехав на участок и стал пробивать дорогу к дому.
Расчистив проход, трактор задним ходом выехал обратно на дорогу, и тракторист, приоткрыв кабину, подмигнул Марусе:
– Дальше надеюсь моя помощь не понадобится?
–Спасибо, справимся, – рассмеялась Маруся, – Вас, как зовут?
–Мишка Белорус. Я тут, рядом в Сосновке живу. Если, дрова привезти или навоз, обращайтесь. Студентам скидка. – И он, махнув рукой, прибавил газу и поехал по дороге, оставляя в воздухе тяжёлый запах солярки.
***
Зайдя на крыльцо, Соломон достал ключи и немного повозился с замерзшим замком, открыл дверь.
–Б-р-р, – зябко передернула плечиками Маруся, входя вслед за Соломоном из прихожей в большую комнату, занимавшую почти весь первый этаж. Дом промерз за зиму и внутри было холодней, чем на улице.
–Сейчас, камин растоплю, быстро прогреется. Обратная электричка, только через полтора часа. – Соломон отдернул шторы с окна и подойдя к камину, отодвинул задвижку тяги. Потом нагнувшись к очагу и, чиркнул зажигалкой, поджог свёрнутою газету, лежащую под пирамидкой из поленьев.
– А мне нравится здесь, – обходя комнату, произнесла Маруся. – Только холодно.
– У деда полно теплых вещей. Возьми что ни будь, набрось на плечи, – Соломон подошел к старинному платяному шкафу и распахнул створки.
– Ого, сколько одежды, – рассматривая содержимое шкафа, удивилась Маруся, – Дед твой похоже пижоном был.
–Нет, он просто не любил выбрасывать старые вещи. Здесь их накопилось еще со времен его студенческой молодости. – Соломон вытащил подбитую овчиной жилетку и протянул Марусе, – На, одень.
Маруся набросила на плечи жилетку и подошла к журнальному столику, на котором стоял большой, катушечный магнитофон. «Маяк 202», – вслух прочитала она на крышке. – А это что за агрегат?»
–Темная ты, Маруська. Чему вас на филологическом учат, – подошел к ней Соломон и взяв провод с вилкой от магнитофона, вставил ее в розетку на стене. -Это крутейший музыкальный центр, второй половины двадцатого века.
Он нагнулся к магнитофону, нажал клавишу включения и повернул ручку прокрутки. Бобины медленно закрутились и из динамиков, раздался чуть хрипловатый голос певцы под звуки гитары:
Но они вытягивают шеи
И встают на кончики носков
Чтобы видеть дальше и вернее
Нужно посмотреть поверх голов
Всё, теперь ты тёмная лошадка
Даже если видел свет вдали
Поза неустойчива и шатка
И открыта шея для петли
И любая подлая ехидна
Сосчитает позвонки на ней
Дальше видно, но недальновидно
Жить с открытой шеей меж людей…
На этих словах, словах песня вдруг прервалась, а бобина продолжала медленно вращаться, шурша оборванным концом магнитофонной ленты. Соломон, нажал кнопку на панели и выключил магнитофон.
– Зачем ты выключил. «Классная песня», —обиженно произнесла Маруся, взяв лежащую на диване старенькую гитару и тренькнув по струнам, произнесла последнюю фразу из песни: «Дальше видно, но недальновидно, жить с открытой шеей меж людей»
