Как же наш сын попался в её ловушку? Её письмо ещё раз подтвердило, что она истеричка, эгоистка, человек с двойным дном. Эрудиция минус человечность. Ей не жалко никого, ни своих родителей, ни нас. Главное, чтобы ей было хорошо. После такого письма я долго не могла прийти в себя. Хоть в петлю лезь. За что мне такое? Родила сына, радовалась, любила беззаветно, а получаю в ответ одно горе. Отчуждение, злоба, непонимание – и нет света в конце тоннеля! Я снова вспомнила своё безрадостное детство, вся жизнь – сплошная мука, сплошная кровоточащая рана, которую как ни зашивай, всё равно нестерпимо болит. Все мои беды из детства. Я, да и Саша тоже, не смогли воспитать сына милосердным, человечным, добрым, ласковым, отзывчивым, готовым прийти на помощь самым близким и родным людям не только по зову сердца, а даже по одному печальному взгляду отца, матери или сестры. Почему он не научился отличать добро от зла, не стал близким и преданным своей семье, не может отдавать тепло своей души тем, кто его воспитал? И снова я задаю себе вопрос – могу ли я всему этому научить, если в детстве не получила тепла, любви и ласки? Росла одинокая, беспризорная, в нищете физической и духовной. Что я могла оттуда вынести? Как не надо жить и воспитывать своих детей? А как надо? Мне почти сорок, а я до сих пор не нахожу ответы на многие вопросы. Как преодолеть затянувшийся кризис и не разрушить то хорошее, что всё же было в нашей семье? Разве что мне уйти в монастырь… Господи, что за мысли? У нас же ещё есть Алёнка. Бедная моя девочка! В этой обстановке она такая же одинокая, как я в детстве. Нужно искать выход, Маша! Не плачь, здесь рыдай не рыдай, ничего не изменишь.»
Когда отчаяние поступает к горлу, хочется найти поддержку у мужа или друзей. Но Саша сам в такой ситуации не знал, как разговаривать с сыном, чтобы достучаться до его разума. Наши с ним разговоры тоже заканчивались на повышенных тонах, мы обвиняли друг друга в том, что где-то упустили сына. Я считала, что муж из-за постоянной занятости на работе не уделял ему внимания, никогда не разговаривал на тему взаимоотношений полов, любви, верности, преданности семье. Он обвинял меня в излишней любви к сыну и беспокойства за него. Скандалы в семье случались часто, изматывая нас, но не принося облегчения. Должен же быть какой-то выход!
Имея на руках адрес Валентины и зная точно, что до обеда я её не застану, решилась я ещё на один рискованный шаг – найти поддержку у её матери. В этот весенний и солнечный день я привела себя в порядок, подкрасилась, надела модный тёмно-бордовый плащ и поехала пораньше в сторону работы. Пока ехала, успокаивала себя, повторяя, как заклинание, что всё будет хорошо. Вышла на одну остановку раньше, нашла нужный дом. В последний момент внутренний голос предостерёг: «Маша! Что тебе это даст? Может быть, не стоит?» А воспалённый разум ответил: «Я не вижу больше никакого выхода!».
На звонок вышла пожилая женщина, крашеная в ярко-рыжий цвет, в линялом халате и стоптанных тапочках. Неприятным визгливым голосом спросила:
– Вам кого?
– Мне нужна мама Валентины. Мой сын у вас пропадает практически каждый день, я бы хотела с ней поговорить. Можно её?
– Я и есть мама. Проходите. Сейчас чай организую.
– Спасибо, не надо. Я просто хочу кое-что у вас узнать.
– Хорошо, не разувайтесь, мы ещё не убирали. Присаживайтесь в кресло.
