– Что же решим? – вновь обратился Разин к казакам.
– Может, взять с налету Царицын? – предложил Леско Черкашин.
– А я думаю, братцы, не податься ли нам за добычей в степь к татарам. Отобьем табун-другой – вот и пропитание! – сказал Якушка Гаврилов.
– Дело говоришь, – поддержал с иронией Степан Разин. – Только хлеб нам нужен и оружие, – напомнил атаман. – Надо, ребята, брать караван. И сейчас самое важное – ждать его в хорошем месте. Выслать дозорных и не давать никому пройти ни вверх, ни вниз по реке. Царицын нам пока не взять, а идти на татар нет доброй конницы.
Речь атамана была убедительна. Никто из есаулов не возражал, да и не любил он возражений, когда в своей правоте и успехе дела не сомневался.
– А теперь по своим стругам! – скомандовал Разин.
Уже через час за крутым поворотом реки он заметил высокий бугор. Атаман прищурился, оценивающе осмотрел цепким взглядом возвышенность, сказал Ивану Черноярцу:
– Вот тут мы и подождем караван.
Сложив руки трубой, Иван закричал:
– Всем причалить!
На головном струге быстро свернули паруса и на веслах подошли к крутому берегу.
Вскоре атаманов струг носом врезался в песок, а за ним одна за другой стали приставать другие лодки.
Вместе с есаулами Степан Разин поднялся на бугор, осмотрел место.
– Доброе местечко будет для встречи с караваном! – весело сказал атаман. – Да и стрельцы неожиданно не нападут. Вон оно, как на ладони всё – зрите! – говорил Разин, показывая на бескрайнюю холмистую степь с перелесками и бесконечной лентой реки.
Обращаясь к есаулам, приказал:
– Укрепить бугор, как в Паншине-городке.
– Для чего, Степан Тимофеевич, так укрепляться?! – с удивлением спросил Леско Черкашин, коренастый мужчина с озорными черными глазами, смуглым лицом, с квадратным подбородком, подвижный и неугомонный по характеру. Это был ловкий воин, в совершенстве владеющий саблей и пистолетом. Леско, несмотря на свой еще сравнительно молодой возраст, был почти весь седой, с рваным шрамом на щеке. Подвижность и неукротимый темперамент не мешали ему быть рассудительным и умным, умеющим в любом деле сплотить вокруг себя людей. Но была у Черкашина одна слабость – женщины, и это стало постоянной темой для насмешек и шуток со стороны казаков.
– Дождемся каравана, возьмем животы, да и айда дальше, а ты, атаман, вроде бы как надолго собрался.
– Надолго я не собрался, но и голову сложить тоже здесь не хочу. Все может быть: и стрельцы неожиданно могут ударить, и татарские или калмыцкие отряды напасть. Береженого – бог бережет, – уже решительно добавил атаман, давая понять есаулам, что разговор окончен и пора приступать к делу.
Закипела работа. Вскоре вокруг бугра выросла насыпь с бойницами.
Вечером, обойдя укрепления, атаман остался доволен работой и, взойдя на вершину бугра, стал задумчиво вглядываться в синюю даль реки, размышляя о своем походе.
Долго ли придется ждать каравана? Большая вода уже прошла. Должны же купцы плыть к Астрахани. Не выдержат они соблазна, чтобы не сбыть по высокой цене хлеб там. А вдруг на этой неделе не пройдет караван? Что тогда делать? Роптать начнут люди, и войско его распадется, и тогда не будет похода, который так долго готовил он, к которому стремился. А поход ох как нужен, чтобы доказать Корниле и всем старшинам войска Донского, что он, Степан Разин, может дать людям лучшую долю. Доказать, что зрякричали завистники на весь Черкасск, что, мол, ничего не выйдет у Стеньки, что некуда теперь ходить в походы. Главное сейчас – накормить людей, чтобы они в него поверили. От этого зависело, быть или не быть походу. Неужели они, как побитые псы, снова вернутся на Дон – на поклон старшинам? Много он походил по Руси, много видел, знал, как плохо живется простым людям, как выжимают из них последние соки помещики и приказчики. Жаль ему было этот народ, хотелось хоть как-то облегчить его участь. Но как? Как это сделать? – этот вопрос Разин задавал себе сотни раз. Он видел, как множество крестьян стекаются на Дон в верховые городки, надеясь найти здесь волю и сытую жизнь. А на самом деле, они становились бродягами, без жилья и пропитания. И чтобы помочь им, он всякий раз приходил к выводу: надо идти в поход, как делали их отцы и деды, поискать для этих людей лучшую долю. И это лучшее грезилось ему за морем. Но путь туда был труден. Нужно преодолеть множество стрелецких застав, пройти Астрахань. А теперь надвигался голод. Не хотелось Разину идти на грабеж купеческих судов. Знал он, что не будет ему прощения после этого, что сразу же воеводы начнут вести против него сыск, а мимо Астрахани и тем более не пропустят. Степан понимал, что напасть на караван – значит, объявить себе войну. Хотя он уже обдумал свои действия – перехватить лодки с товарами, но где-то в душе его еще шла борьба. Тем не менее выхода не было. Нужно было решать – быть походу или не быть.
