Ашхен даже забыла о голоде.
– Это Баграт, – шепнула она на ухо отцу. И тут же зажала ему ладонью рот: – Молчи. Никто не должен его узнать.
Она обернулась и поймала взгляд брата. Он еле заметным кивком показал – в сад. Низко нагнув голову, Ашхен торопливо вышла из дома.
Она стояла в тени деревьев, все еще не веря. Неужели Баграт за ней все-таки вернулся?!
– А помнишь, как я воровал для тебя яблоки?
Она резко обернулась. Брат смеялся, сверкая белоснежными зубами. Как же он возмужал и похорошел! Эти тонкие черные усики, которые очень ему идут, а главное, эти зеленые глаза, такие необычные.
– Ба… Исмаил, так?
– Все правильно, – брат важно нагнул голову. – Любимый паж султана Ибрагима. Пока еще паж, – он сорвал травинку и прикусил ее белоснежными зубами. – Но я хочу большего, Ашхен. Дом… Ненавижу! Ты дала мне когда-то бесценный совет, и я понял, что тебя, сестра, стоит послушать. Ты мне нужна, – резко сказал Исмаил. – Надеюсь, ты сохранила девственность?
– Желающих жениться на ненасытной толстухе так и не нашлось, – усмехнулась Ашхен. – Я берегла себя для тебя, братик, согласно нашему уговору. Ждала, когда ты представишь меня султану.
– Не все так просто, – нахмурился Исмаил. – Во дворце Топкапы идет самая настоящая война. Кёсем-султан ненавидит наставника повелителя Джинджи-ходжу. На власть самой валиде покушается Турхан-султан, мать наследника. Ну и глава черных евнухов кизляр-ага хочет усилить свое влияние на султана.
– А кому служишь ты? – с интересом спросила Ашхен. – Султану, валиде, главному евнуху или этому… как ты сказал? Джинджи?
– Я служу самому себе, – резко сказал Исмаил. – Но каждый из них думает, что я служу ему. Кроме кизляра-аги, который открыто меня ненавидит. И поплатится за это, – твердо сказал он.
– Я вижу, ты запомнил мои уроки, – сладко пропела Ашхен. В животе у нее предательски заурчало.
– Вы голодаете? – догадался брат. – Тогда поехали скорее. По дороге мы найдем харчевню, где можно будет подкрепиться.
У Ашхен раздулись ноздри от жадности. Как хорошо, что Баграт за ней вернулся!
– Акоп останется здесь, – сказала она. – Он по уши увяз в своем хозяйстве. Шагане замужем. А мама… Мама умерла. – Голос ее дрогнул.
Баграт на секунду помрачнел, но потом беспечно пожал печами:
– Все мы смертны. И я был на краю могилы. Знала бы ты, что мне пришлось пережить, пока я прозябал среди десятков таких же пажей, как нас муштровали, заставляли голодать и били палками, чтобы мы хорошо усвоили эту науку: угождай и пресмыкайся. Четыре года, Ашхен! Прежде чем меня заметил султан и приблизил. Хочешь властвовать в султанских покоях – забудь о чувствах. Хитрость и лесть – вот замена твоим чувствам, если хочешь выжить. Ты должна понять султана, прежде чем попадешь в гарем. Я попробую это устроить.
– Говорят, он сумасшедший, – поежилась Ашхен. – У него прозвище: Дели.
– Он не безумец, – усмехнулся Исмаил. – Джинджи-ходжа одурманивает его наркотиками, чтобы султан забыл о детских страхах. Он много лет провел в клетке, с немыми и глухими евнухами, и каждый день ждал палачей. Однажды шехзаде и в самом деле чуть не казнили. Он чудом остался жив. Но он не безумец, – повторил брат.
– Куда мы едем?
– В Стамбул. Надо поспешить. Я не могу надолго оставить дворец. Султан обо мне скоро спросит. И если меня не найдут, то мне лучше не возвращаться. Султан легко выходит из себя, и мне надо быть рядом, когда у него начнется новый приступ… Я купил вам дом, – небрежно сказал Исмаил. – И лавку. Отец будет торговать посудой.
