Захаров схватил его за лацканы пиджака и прижал к стене.
– Ты знаешь, я не хочу, чтобы ты здесь портил молодежь. Ты думаешь, я не знаю, какие ты здесь ведешь разговоры? Поэтому, если тебе дорога свобода, прекрати все это!
– И какие же разговоры я здесь веду? Что, у нас в Уголовном кодексе есть статья, запрещающая мне разговаривать?
– Да, есть. Она запрещает вести пропаганду воровской романтики! Что, мало отсидел? Могу еще раз отправить.
Антонов улыбнулся. Он оторвал руки Захарова от своего пиджака.
– Руки убери, лейтенант и не порти мне пиджак! Ты меня не пугай, я не первый раз замужем. Ты сначала все это докажи. Тебе, лейтенант, лечиться нужно, уж больно ты нервный. Смотри, сгоришь на работе. Я не мальчик и зоны не боюсь.
– Это других за подобное не сажают, Антонов, а тебя я посажу, если не прекратишь сюда ходить. То же самое можешь передать и своим товарищам – Дерябину и Садыкову. Видишь ли, нашелся общественник, учит ребят драться.
– Не драться, а боксу, – поправил его Антонов. – Бокс – это спорт, если вы не знаете, а не драка.
– Ты меня не учи! Передай Садыкову, если я его еще раз здесь увижу, у него возникнут проблемы с законом. Понял?
– Почему не понять? Понял. Я не дурак, – усмехнулся Антонов. – Значит, теперь вы засунете свой свисток в карман ваших широких галифе и начнете сами тренировать мальчишек боксу, а в перерывах рассказывать, как правильно переходить дорогу и любить нашу милицию.
Он не успел закончить фразу. Участковый схватил его за отвороты пиджака и снова прижал к стене. Его тяжелое дыхание ударило Антонову в лицо, и ему вдруг очень захотелось ударить участкового в лицо. От ненависти у него потемнело в глазах. Но это длилось лишь мгновение. Он моментально взял себя в руки.
– Ну, все, все, лейтенант, успокойся. Убери руки. Я все понял. Сказал, чтобы мы не приходили сюда больше, значит, не придем. Пусть ребята тренируются сами, без нас.
Захаров отпустил лацканы пиджака Антонова и, не глядя на него, прошел в спортзал. Ребята, не обращая внимания на вошедшего участкового, отрабатывали удары по мешку.
– Ну, кто так бьет! – комментировал удары Садыков. – Таким ударом ты никогда не собьешь человека с ног. Удар должен быть хлестким и сильным. Только тогда ты уронишь человека на землю.
Заметив участкового, он замолчал и направился к нему.
– Здравствуйте, товарищ Захаров! Что вас привело в наш подвал? Что-то случилось? – спросил он. – Может, вы тоже решили заняться боксом?
– Ты не паясничай, Садыков. Я пришел, чтобы сообщить тебе, что закрываю ваш спортзал. Мне не нравится, чем вы здесь занимаетесь. То, чему вы здесь учите молодежь, это не спорт. Это школа наемных убийц. Можете на меня жаловаться, но больше здесь спортзала не будет. Да и местные жители против этого спортивного зала. Жалуются на шум.
– И где нам заниматься? – спросил его Садыков.
– Тот, кто хочет заниматься настоящим спортом, пусть ездит в центр города. Там есть спортивные залы, пусть там и занимаются. Ты понял?
Садыков, молча, кивнул головой. Он повернулся к ребятам, которые, прекратив занятия, внимательно прислушивались к их разговору.
– Все свободны. Больше у нас нет спортивного зала. Милиция закрывает наш зал.
Бросив на пол полотенце, он, молча, направился в раздевалку.
***
Вера Васильевна, жена участкового инспектора Захарова, работала медицинской сестрой в больнице «Водников». В этот день она немного задержалась на работе и сейчас, очень спешила за дочкой в детский сад. Обычно дочку из садика забирала ее свекровь, но та, неожиданно заболела, у нее случился гипертонический криз.
