– Нет, ну что ты! Не хочешь, не надо… Зачем сразу угрожать? Япрекрасно понимаю с первого раза. Подозреваю, что мое имя тебе неинтересно. Но всё же скажу: я Цитрус. Эдвард Цитрус. Мой дедушка владел бубличной фабрикой на Амальгаме-12 и был очень уважаемым человеком. Ты любишь бублики?
– Я винегрет люблю!
Эдварда стала трясти мелкая дрожь.
– Но только из меня не надо делать винегрет! Хорошо?!
– Хорошо, – кивнул великан. – Как же из тебя винегрет сделаешь? Его ж из овощей делают!
– А что ты заладил: дылда, дылда. Это что такое?
– Как что?! Я это.
– Так это погоняло у тебя такое? – выдохнул Цитрус. – Уф, ну и напугал ты меня, дружище! Сначала я решил, что тебя тут вообще нет! А потом заладил: дылда, дылда… Я думал, ты намекаешь на что-то. Так как насчет бубликов?
– Я их никогда не пробовал.
– Если мы посидим с тобой подольше, непременно попробуем! Дедушка мне пришлет! Точнее, не дедушка, конечно, а его управляющий, Бульбенбарбехер. Трудная фамилия, правда?
Дылда разглядывал нового соседа во все глаза.
– Что-то не так? – осведомился Эдвард.
– Да… Ты выглядишь странно. Не могу понять, почему, – ответил Дылда.
– Может, меня постригли слишком коротко? – забеспокоился Эдик, щупая лысую голову.
– Нет, к бритым я привык…
– Что же тогда тебя смущает?
Дылда задумался, оглядел Цитруса еще раз и, наконец, изрек:
– Понял! У тебя руки нет.
– Да? – удивленным тоном осведомился Цитрус. – Надо же, а я как-то и не замечал. Точно?
– Точно! А ты что, не знал?
Эдик взглянул на Дылду внимательнее. Понял, что тот не шутит. Пришел к выводу, что парень страдает легкой формой дебилизма и что его можно будет, пожалуй, использовать в своих целях.
– Наверное, легавые оторвали, когда тащили в камеру, – вздохнул Эдик. – Мелочи, не обращай внимания! По сравнению со всем, что со мной случилось, это сущая ерунда!
– Да? А что с тобой случилось?
– Длинная история, – начал Эдик, садясь на своего любимого конька, – всё началось с того, что мой дедушка, а мой дедушка – богатейший бубличный магнат в Галактике – приказал долго жить. То есть скопытился мой дедуля. А я, его любимый внук, сразу же почувствовал себя сиротой. Ты, наверное, знаешь, как это бывает?
Дылда с самым скорбным видом закивал.
– Немного скрасило мое горе оставленное дедулей наследство, – продолжил Цитрус, – без малого сорок миллионов рублей, бубличная фабрика и пара-тройка обширнейших складов, набитых бубликами, имение, конечно, кое-какая домашняя утварь, но это уже несущественно. Я как раз собирался вступить в права на наследство, когда злые люди прознали о том, что вот есть, дескать, такой светлый юноша, у которого не так давно страшное семейное несчастье случилось. И задумали они у этого юноши, у меня то есть, отнять это самое несчастье… то есть, тьфу ты, счастье… то есть денежки мои решили прикарманить. Понял?
– Ну, дела! – выдавил Дылда, он даже рот открыл, так его заинтересовала история.
– С этого, собственно, и начались мои злоключения, – вздохнул Цитрус и поведал столь душещипательную историю о том, как бандиты пытались прикарманить его наследство, что даже сам прослезился. Стирая обильные слезы, так и льющиеся из глаз, он всё говорил и говорил, рассказывал о том, как самоотверженная девушка Марина (между прочим, в любовных играх она очень хороша, видел бы, какие штуки творит с обычным электроразрядником), рискуя жизнью, передала ему мощную взрывчатку, чтобы он мог прикончить врагов и вернуться к ней.
