За неплотно закрытой входной дверью писатель уткнулся носом в микрофон Блёскиной. Катя с трагическими нотками в голосе спросила:
– Что вы имели в виду, когда говорили о нормальном положении в гробу?
– Да, Пров, что ты имел в виду? – из-за камеры Васи высунулась голова Пупирского.
– Без комментариев, – Благонов махнул рукой, – хотя я, наверное, хотел сказать «все там будем». И ты, Катя, когда-то состаришься и превратишься в страшную злую бабу Ягу.
– На этой оптимистической ноте мы наконец-то завершаем репортаж с места драмы, куда мы попали чисто случайно. До новых встреч, друзья!
Оказавшись в кабинете Пупирского, Пров почесал за ухом, равнодушно посмотрел на хозяина «Удовлетворения грёз» и произнёс:
– Вчера мне пришло на электронную почту письмо от издательства «Хоть камни с неба» с предложением о сотрудничестве.
– Протестую, – Пупирский подскочил с кресла, – у нас договор на пять лет.
– На старые книги, да. Но у меня на подходе два сногсшибательных детектива, и вот я сейчас задумался, оценивая произошедшие события с твоим участием, когда ты под прикрытием Блёскиной перед всей страной задал мне вопрос о гробе с Булдановским, а стоит ли с тобой, Парнас, иметь дальше дела?
– Протестую, с Блёскиной я не при делах, как и с остальными участниками процесса. Я полностью на твоей стороне.
– Ладно, давай для начала подобьём финансовый результат моей деятельности у тебя, а после я решу, какой ответ дать «Хоть камни с неба».
– Логично, и хочу заметить, что по итогам года у нас предусмотрены для отдельных авторов солидные дивиденды, – Парнас сел в кресло и потёр руки.
– Это несколько меняет моё отношение к тебе, друг Пупирский, – Пров тоже потёр руки, – итак, приступим к математическим действиям.
Когда Благонов вернулся домой, Настя сидела на диване, уставившись в телевизор, и эмоционально переживала сцены из сериала. Женщина то и дело восклицала: дура, что за дура, ну разве можно быть такой дурой! Пров, не разобравшись в ситуации, тоже воскликнул:
– Я рад, что до тебя дошло, что ты со мной поступаешь, как самая настоящая набитая дура.
Настя странно посмотрела на мужа и снова уткнулась в телевизор, причитая:
– Я даже не представляла, что на свете есть такие дуры.
– С тобой всё ясно, – Пров махнул рукой, – я объявляю голодовку и буду ждать своего конца в кресле в кабинете, не разжигая камина. Может быть, даже и воду не буду пить.
– Ну, что за дура! Он ей вешает лапшу на уши, а она эти уши развесила, как дура. Чувствует моя душа, доскачется этот шустряк до неприятностей, как некоторые, – Настя скосила один глаз на мужа.
– Так я пошёл голодать, – Благонов жалобно то ли спросил, то ли подтвердил свои намерения и, не дождавшись ответа от жены, снова махнул рукой и поднялся в свой кабинет, где разжёг камин, достал из сейфа баночку заграничного напитка, пачку печенья и, усевшись в кресло, задумался.
Через час в кабинет явилась Настя. Женщина подбросила в камин пару берёзовых поленьев и усмехнулась, глядя на пустую обёртку от печенья, лежащую на столике.
– Я смотрю, процесс голодания, замерзания и воздержания от употребления воды находится в активной стадии.
– У меня идёт пока ещё процесс подготовки к основному процессу, – Пров достал из сейфа шоколадку, – угощаю.
– Оставь себе на всякий случай, поскольку с ужином могут возникнуть проблемы. Я задумалась о своей фигуре. Мне надо её подточить.
