Мне потребовалась пара секунд, чтобы прийти в себя, нырнуть в воду и постараться помочь Арине. Она не умела плавать.
Все произошло как в тумане. Я нырнул, схватил ее за руку, потащил за собой, но нас будто магнитом тянуло обратно на дно. Где-то вдали раздались крики взрослых, хорошо мы были недалеко от берега. Роман Викторович с отцом уже мчались на помощь.
Помню, как потом Арина кашляла, как дрожали ее руки и ноги. Отец кричал, рядом плакала мать. Эта картинка живет по сей день слишком ярко, настойчиво напоминая о том, о чем забывать нельзя.
Позже, когда все разошлись по комнатам и успокоились, ко мне подошел дядя Рома. Мы вышли на крыльцо их дачи, сели на ступеньки, оба устремив взгляд вдаль. Филатов-старший всегда относился ко мне предвзято, папа говорил, что он просто ревнует, но у отца вообще свое представление о мире и чувствах.
– Вы могли умереть, Даниил, – строго сказал Роман Викторович. Я молча кивнул. Чувство вины грызло и без всяких нотаций.
– Арина постоянно берет вину на себя, выгораживая тебя, но в этот раз я не поверю, что плавать на лодке была идея моей дочки, – его голос звучал холодно, хотя обычно дядя Рома очень веселый и шебутной мужик.
– Мне очень жаль, – только и смог выдавить из себя три слова.
А что я мог сказать? Сам понимал, дурак. Если бы ее не спасли, не знаю, наверное, прыгнул бы следом. Она всегда была для меня дороже любого сокровища, дороже собственной жизни.
– Послушай, Дань, – Роман Викторович повернулся ко мне, тяжело вздыхая. Казалось, он пытался придумать, как тактично закончить диалог морали. – У мужчины есть всего два пути: либо он идет по дороге один, либо не создает ситуаций, когда близкий ему человек может оказаться в опасности. Если ты не можешь защитить кого-то, лучше не сближайся с ним.
Его слова засели в мозгу, и каждый раз, когда я хотел сломать барьер между мной и Ариной, в голове красными буквами вспахивало наставление дяди Ромы. Я не был уверен, что рядом со мной эта дуреха будет в безопасности, не был уверен, что смогу защитить ее. Я боялся повторения той роковой ошибки, боялся, что она снова упадет в воду, но в этот раз спасти ее не получится.
И сейчас, смотря на Арину, на то, как тряслись ее худенькие плечи, как из глаз падали горькие слезы, я с ужасом осознал – она падает. Горло словно сковало шипами, а в груди рассыпали острые осколки.
– Рина, господи, не плачь, что случилось, девочка? – голос Рогова выбил землю из-под ног.
Я сглотнул и перевел взгляд на Альфу, его лицо, как обычно, не выражало никаких видимых эмоций, разве что во взгляде, адресованном мне, читался неподдельный интерес к происходящей ситуации.
– Всего лишь сработала сигнализация, – выдавил из себя я. – Это не повод устраивать истерики, ты уже не маленькая.
– И это все? – Арина смотрела на меня и ждала другого, тянулась за теплом и вниманием, к которому привыкла. Проклятие! Я и сам хотел другого, сам тянулся к ней. Но безысходность связывала руки.
– Рина, накинь куртку, ты вся дрожишь, – пропел, подобно соловью, Рогов. Он стянул с себя куртку, поднес к плечам Филатовой, в то время как я стиснул челюсть, в груди зародилось новое чувство, жгучее, отрезвляющее.
– Не надо, оставь себе, – холодно отрезала Арина, оттолкнув Альфу. Затем она развернулась и пошла прочь.
Между нами повисло затяжное молчание, парни словно ждали какой-то реакции от меня, Андрей тоже молчал, не сводя глаз. И только спустя почти полминуты, Демидов закатился смехом. Да таким громким, безудержным, жутким. От этого звука по телу прошлись мурашки.
