Отчего-то на мгновение я задаюсь ещё более идиотским вопросом: почему он не носит тапки?!
- Дело в том, что я... - паника страшная и я мямлю, как последняя ссыкуха... - заблудилась.
О Боже, что я несу...
- "Заблудилась"? - ухмыльнувшись, переспрашивает он. - Да неужели? А куда ты, собственно, шла?
В "Макдональдс", блять! Что ты издеваешься-то надо мной?!
- Я, - нервно выпаливаю я, - зашла в другой дом! Это просто ошибка, я уже поняла это! Я сейчас уйду!
Бросив пиджак на кровать, он складывает на мощной груди накачанные руки. И выглядит теперь куда более страшным, чем пару мгновений назад.
- Не, - заявляет он. - Никуда ты сейчас не уйдёшь. Я тебе больше скажу: пока ты не объяснишь, как тут оказалась, и с какой целью, ты отсюда вообще не выйдешь.
5. Глава четвёртая
Мне только двадцать, но жизнь меня уже хорошо научила, что лучшая защита - нападение. Особенно, когда ты зажата в угол, или, как я сейчас, прижата к стене.
Шмыгаю носом, чтобы набраться боевой дури, и без зазрения совести, отчаянно выпаливаю:
- А вы вообще кто?!
Его в общем-то немаленькие глаза становятся прям большими. Качнув головой, он ухмыляется. Только вот от его весёлости - дрожь по коже.
- Сторож местный. Похож?
Похож он на богатого мажора, из тех, что тусят на выходных в самых дорогих клубах столицы и ездят на "Феррари", "Порше" и "Ламборгини".
- Нет, - сглотнув, отвечаю я. - Не похожи.
А затем, шмыгнув носом, пытаюсь проскочить мимо него.
Он запросто ловит меня за локоть.
- Стоять.
- Руку отпустите! - дёрнув локтем в сторону, выпаливаю я.
Он отталкивает меня к кровати. Довольно грубо. И ухмыляться перестал. Церемониться со мной явно не собирается.
- Рюкзак снимай, - командует он. - И вываливай всё, что там есть, на кровать.
- Ага, щаз, - насупливаюсь я. - Разбежалась.
- Полицию вызвать? - щурит глаза он.
- Вызывайте, - храбро заявляю я, при том, что ссыкотно мне до ужаса.
Просто на понт его взять пытаюсь. Полиция мне тут вот уж точно не нужна.
- И как объяснишь им своё появление в моём доме? - насмешливо глядя, интересуется он.
- Слушай, ты, - с вызовом в голосе заявляю я, - мажор, я не обязана тут перед тобой отчитываться, понял?! Документы покажи, что дом твой!
- Ты охренела, что ли, вконец? - его брови взмывают вверх. - Содержимое рюкзака, говорю, показывай. И не заставляй меня применять силу.
- Больно страшно!
- Слушай, пигалица неровная, ты дерзить переставай. А то тебе сейчас быстро станет и больно и страшно.
"Неровная"? Это что за жаргон такой?
Плюхаюсь на край кровати, скрещиваю на груди руки и насупливаюсь. Исподлобья смотрю на него.
Его мои действия, похоже, снова веселят. Но теперь он улыбку старательно прячет.
Пристально смотрю в его насмешливые карие глаза.
- Я писать хочу, - заявляю я.
Писать я не хочу, но может его смутит эффект неожиданности?
- Писай, - разрешает он.
Смотрю на него, как на идиота:
- Здесь?
- Давай здесь. Можешь и покакать заодно. Я сфоткаю это всё, будет что охране показать. Или полиции. Прибежала какая-то сумасшедшая...
- Никакая я не сумасшедшая!
- В грязных кроссовках, - невозмутимо продолжает он.
- Они чистые! - возмущённо восклицаю я.
- В перчатках, как заправский воришка.
- Холодно просто на улице!
- Ты в доме, тугодумка.
- Сам ты... - хочу сказать "тугодум", но вовремя осекаюсь, чтобы не злить этого козлину в водолазке.
- И с рюкзаком, - заканчивает он.
- И что?
- И то. Вываливай содержимое, сказал. Всё на кровать вываливай. Хотя похер, можешь на пол.
