– Так-то лучше, – сказал он, когда пива в кружке сильно поубавилось. – Ну как вчерашний перелет?
– Все в порядке.
Он задумчиво посмотрел на меня и спросил:
– Ты часом не падал с лошади в субботу?
– Нет, наоборот – выиграл, а что?
– Как-то скованно двигаешься.
– Ты бы поглядел на другого парня, – улыбнулся я в ответ.
Лицо Саймона расплылось в понимающей улыбке. Он усмехнулся:
– Я, кажется, уже поглядел. У Билли под глазом хороший фонарь.
– Ты его уже видел? – удивленно спросил я.
– Да, – кивнул Саймон. – Он побывал у нас утром. Общался с Ярдманом.
– Излагал свою версию?
– А что случилось-то? – поинтересовался Саймон.
– Билли полез в драку, – ответил я, пожимая плечами. – Ему очень не нравится мое происхождение. Абсурд какой-то. Мы не выбираем себе родителей.
– Ты к этому слишком серьезно относишься, – заметил Саймон, заказывая еще кружку.
Я покачал головой в ответ на его приглашение повторить и сказал:
– А как бы ты себя чувствовал, если бы был вынужден сталкиваться с этим изо дня в день? Если бы к тебе относились как к негодяю, болвану или завидному жениху? – Я, конечно, преувеличивал, но не слишком.
– Последнее как раз не так уж плохо, – улыбнулся Саймон.
– Половина лондонских мамаш пытаются тебя заарканить, – мрачно продолжал я, – а твоя собственная их только поддерживает.
– Невелико горе! – отозвался Саймон, решительно отказывавшийся увидеть в этом что-либо плохое.
– Им нужен не я, а мое имя. Титул. А остальные именно из-за этого титула и желают моей смерти.
– Ну, таких, как Билли, немного.
– А французы в конце восемнадцатого века? А русские в тысяча девятьсот семнадцатом? Они как раз были такими же, как Билли.
– Англичане любят свою аристократию.
– Ничего подобного! Они, правда, не собираются ликвидировать ее как класс, но только потому, что из-за аристократов хроника светских скандалов получается еще пикантнее. Но они делают все, чтобы лишить аристократию малейшего влияния. Для них мы только курьез, анахронизм, старомодные болваны. Они убеждают в этом всех вокруг, чтобы обезвредить нас, чтобы никто и не думал принимать нас всерьез. Взять хотя бы сегодняшнее отношение англичан к палате лордов. Да и тебе кажется смешным, что я устроился на эту вот работу, хотя ты совсем не удивился бы, если бы мой отец был фермером, учителем или владельцем пивной. Но я живу в сегодняшней Англии, а не в туманном прошлом. Я не анахронизм. Я Генри Грей, родившийся точно так же, как и все остальные. Я появился в этом мире и хочу жить, как все люди. Я хочу жить нормальной жизнью, а не призрачной жизнью бездельника, от которого требуется только одно: родить наследника, чего так жаждут мои родители.
– Когда получишь титул, можешь от него отречься, – спокойно сказал Саймон. Он заметил на стойке булавку и, машинально подобрав ее, воткнул себе в лацкан. За ним водилась такая странная привычка, из-за чего он был утыкан булавками, словно портной.
– Могу, но не отрекусь, – отозвался я. – Единственно, ради чего такое следовало бы сделать, – это если ты хочешь баллотироваться в палату общин, но мне это ни к чему. Я не политик. Отречение из-за других причин – это капитуляция. Я хочу, чтобы окружающие поняли: граф такой же человек, как и все остальные, и имеет с ними равные права.
– Но если ты преуспеешь, то все будут говорить, что дело в титуле, а не в таланте, – заметил Саймон.
– Верно, но есть парочка принцев, несколько сыновей герцогов и я... мы живем похожей жизнью. Я думаю, если мы не сдадимся, в конце концов к нам будут относиться как к личностям, а не как к носителям титулов. Еще пива хочешь?
