Заметив широкую улыбку Крала, Элена решилась задать давно мучивший ее вопрос:
– Ты ничуть не печалишься, оставляя родной дом. Неужели тебе не грустно?
Повеселев, Крал запустил пальцы в свою густую черную бороду.
– Весна – это время разобщения. Когда зима отступает и открываются перевалы, наш народ делится на «костры» и расходится по торговым путям. Клан объединится снова только в конце осени. По правде говоря, нет такого места, которое мы называли бы домом. Пока под ногами камни, а в груди бьется сердце, мы дома.
Он кивнул на тропу, но Эр’рил не двинулся с места.
– Крал, ты правдив, как и все представители твоего народа, но недоговариваешь многого. – Воин стоял несколькими ступенями выше и теперь смотрел великану прямо в глаза. – Сдается мне, я знаю, что гонит тебя в путь.
– И что же, житель равнин? – Он едва заметно прищурился, губы, на которых мгновением раньше играла беспечная улыбка, застыли неподвижной чертой.
– При первой нашей встрече на постоялом дворе в Уинтерфелле ты упомянул о пророчестве, связанном с моим появлением среди горцев. Оно предрекает гибель твоему народу.
Бородач отвел глаза. Казалось, его внимание привлекла трещина в ледяном покрове лестницы.
– Не мысль о предстоящем путешествии наполняет радостью твое сердце, – продолжал Эр’рил, – а чувство облегчения от того, что я покидаю вас и клану ничего не угрожает.
– Твоя правда, – пробормотал Крал, не поднимая головы.
– Я не собирался тебя стыдить и остановил вовсе не за этим.
– Тогда зачем?
Эр’рил спустился навстречу и, потянувшись, сжал плечо великана. В удивлении Крал широко раскрыл глаза.
– Я уже благодарил за приют и исцеление от яда гоблинов, но ведь ты рискнул привести меня в дом своего клана. Ты знал о предсказании и все же сделал это. Я перед тобой в долгу.
– О каком долге может?.. Не стоит благодарности, – ответил Крал, запинаясь. – Мы не могли поступить иначе. Мы, дети Скалы, живем по совести даже под гнетом предсказаний.
– И тем не менее я твой должник, друг мой. – Эр’рил снова сжал его плечо, затем повернулся и повел спутников к Перевалу Духов. – Кстати, мы, жители равнин, тоже имеем понятие о чести.
Элена поспешила за наставником, но прежде заметила, что глаза горца вспыхнули уважением.
Они поднимались все выше, и Эр’рил начал прихрамывать на правую ногу: видимо, от тяжелого подъема у него заболела кость, на которую прошлой осенью наткнулся кинжал гоблина. Яд истощил станди, жителя равнин, до неузнаваемости. И хотя он быстро оправился и вернулся в былую форму, старые раны часто давали о себе знать, особенно в моменты усталости. У каждого члена отряда в напоминание о встрече с Темным Властелином остались шрамы, и не всегда видимые. Кто знает, какие еще сражения ждут их на пути к пропавшему городу?
Эр’рил добрался до вершины и, остановившись, огляделся.
– Весь этот план – сущее безумие, – пробормотал он.
Элена и Крал замерли рядом.
Перевал Духов лежал внизу зелеными лугами пологих склонов. Здесь тепло полностью завладело высокогорьем. Распустившиеся крокусы расплескались сине-белыми лужицами, а на хребтах цветы пробивались сквозь проплешины упрямого снега, словно сама весна стряхивала с плеч зимнюю мантию. Всюду бурлила жизнь. Вдоль березовой рощицы, зазеленевшей уже молодыми листочками, по тропинке медленно поднималось семейство пятнистых оленей. Круживший в небе ястреб с пронзительным криком метнулся к изумрудному морю травы и тут же взмыл – в его когтях отчаянно извивалось маленькое пушистое существо.
