– Пожалуй, я приму ваше предложение, сударь. Хотя стараюсь от малознакомых людей предложения в гости не принимать. Но от чая с чабрецом, да еще с моим любимым клубничным вареньем, не откажусь. Ибо надеюсь, что это вся культурная программа, которую вы намерены мне предложить, и никаких неожиданностей не предвидится? – с хитринкой, взглянула она на меня.
Меня задело это ее – «малознакомые люди», и я сказал:
– А мне казалось, что мы с вами уже довольно хорошо знакомы. И познакомились, не далее как три дня назад у Ольги.
«Боже мой, – мелькнула у меня быстротечная мысль. – Прошло всего три дня со дня нашего знакомства, а кажется, будто прошло уже много дней. Столько разнородных событий и чувств сумели вместить в себя эти три дня в конце лета».
– Мне тоже так казалось, что мы довольно хорошо знакомы, – как-то казенно, словно на официальной встрече, ответила Галина. – Однако мои предчувствия на деле оказались ложными. А фальши я, впрочем, как и вы, сударь, если, конечно, верить вашим словам, не люблю.
– Кажется, я о фальши вроде бы ничего не говорил? – усомнился я.
– Да, напрямую не говорили. Но вы, во всяком случае мне так показалось, в этом вопросе были согласны со мной, не так ли?
– Честно говоря, не помню, – ответил я. Очень уж не хотелось мне углубляться в эту тему.
– Жаль. А я вот помню, – по-моему, даже с каким-то укором проговорила Галина.
Когда мы вошли в балок начинало уже смеркаться, и я зажег керосиновую лампу, желтый теплый мерцающий шар света от которой, в самом просторном отсеке, как бы погрузил во мрак все отдаленные уголки вагончика.
– А у вас тут довольно уютно, чистенько, аккуратно. И даже цветы на столе! Чувствуется заботливая, а может быть, даже любящая, женская рука, – не преминула съязвить Галина, иронично взглянув на меня и усаживаясь на свободный, противоположный от моего спального места, рундук, пока я за перегородкой, в крохотной кухоньке, заваривал вскипяченной на газовой плите водой чай в довольно просторном заварнике.
– Может быть, вы хотите есть? – спросил я Галину, подходя к столу с заваренным, чудесно пахнущим богородской травой чаем. – У меня есть фасоль с тушенкой. – Об обилии лука в этом блюде я умолчал.
– Спасибо, я неголодна. Только чаю. И, если можно, с молоком.
– Молока, к сожалению, нет. Но есть сгущенка.
– Жаль, – ответила гостья. – Я люблю пить горячий, крепкий, но несладкий чай, с молоком. Тем более если он еще и с целебными травами. А у вас, кстати, сударь, нет настоя трав, излечивающих от любви? – после небольшой паузы, полушутливо спросила Галина. – А то любовь – это такая морока, такая мука и зависимость, и боль, особенно если любовь не взаимная. Вы со мной согласны? – не то актерствуя, не то всерьез договорила моя гостья.
– А вам разве нужен такой настой? – не отвечая на ее последний вопрос, поинтересовался я.
– А почему вы решили, что речь идет обо мне? – дерзко вскинула голову Галина. И я поспешил перевести разговор в другую плоскость. Очень уж не хотелось мне сердить мою нечаянную гостью.
– Извините, сударыня, – подделываясь под ее тон, продолжил я. – Семейного фарфора нэма, – указал я глазами, на принесенные из кухни зеленые снаружи и белые внутри эмалированные кружки.
– И так сойдет. Мы же в походных условиях, – беспечно махнула рукой Галина. – А где, кстати, обещанная клубничка? – снова двусмысленно произнесла она это слово, будто искушая или подталкивая меня к чему-то…
