Короче говоря, он влюбился. С первого взгляда. Что, надо сказать, случилось с ним впервые.
– Привет! – сверкнула улыбкой девушка, и спейс-разведчик перестал быть таковым. Он тут же забыл, где он, зачем, как и почему. Только успел удивиться, что стоит, словно клоун, в скафандре; быстро сорвал шлем и ответил:
– П-привет!..
Вообще-то он никогда раньше не заикался. Поэтому очень смутился. Да еще и девушка засмеялась, запрокинула голову и рассыпала по василькам волосы. Сашка снова крякнул, смутился еще больше, разозлился на себя и наконец-то сумел сказать почти нормально:
– А-а… Кто вы?
Девушка перестала смеяться, хотя улыбка осталась с ней. Тряхнула болотной гривой, сказала, почти шепнула:
– Мы такие же, как вы… Мы вас искали.
Сашка поморщился:
– Да нет!.. Вот вы… ты кто? Как тебя зовут?
Девушка вновь рассмеялась. Сашкино сердце вздрогнуло. Болотноглазая фея, словно почувствовав это, оборвала смех и ответила вопросом на вопрос:
– А как бы ты хотел называть меня?
«Моя любимая!» – едва не выкрикнул Сашка, но спохватился и ответил просто:
– Любовь! Ну, то есть, Люба…
– Хорошо, – тряхнула болотной гривой девушка. – Значит, я Люба. А ты?
– С-саша, – вновь запнулся спейс-разведчик, мысленно чертыхнулся и, проклиная себя, выплюнул: – Александр Зверев. – Потом все же добавил: – Можно просто Саша.
– Ага, – подмигнула Люба. – Так и запишем!
«Ой! – все же проснулся в Сашке спейс-разведчик. – А я-то это пишу?!» Он заглянул в шлем. Индикатор записи с нагрудной камеры мигал зеленым. Когда он успел включить камеру, Сашка не помнил. Видимо, сработали рефлексы.
Сашка поднял голову. Люба по-прежнему улыбалась. Но, словно услышав что-то, доступное только ей, спрятала улыбку и быстро сказала, показав на шлем:
– Надень! Срочно. Две минуты до конца связи!.. Очередной сеанс через восемь часов.
– До какой связи? – опешил Сашка.
– Надень! – почти крикнула девушка и сдвинула брови. Сашка пожал плечами, но послушался.
Люба поднялась и оказалась невысокой, почти на голову ниже Сашки. Он протянул к ней руки, сделал шаг и… ошалело заморгал. Перед ним была песчаная желто-серая равнина, усеянная булыжниками; вдали, у горизонта, чернели горы. Над головой мерцало тусклыми звездочками темно-серое небо, с которого ярким бельмом пялилось местное светило.
– Люба… – прошептал Сашка и заморгал, поскольку глаза почему-то стали плохо видеть. Спейс-разведчик протянул к ним руку, но вспомнил, что он снова в шлеме.
«Ёшкин кот! – вспомнил Сашка любимое ругательство прадеда. – Да я никак реву! И чего это было-то?..»
* * * * *
Вернувшись на корабль, Сашка первым делом включил запись. Люба была на месте. Васильки тоже.
– Ну, ладно, хоть с ума не сошел! – нервно хохотнул спейс-разведчик и все же добавил: – Вроде бы.
Затем он просмотрел данные анализатора и третий раз за день крякнул. Похоже, кряканье становилось новой Сашкиной привычкой. На сей раз «кряк» имел довольный оттенок. Теперь анализатор выдавал то, что надо. Признаков жизни нет, кислорода в атмосфере ноль и хрен десятых, ну и так далее, в том же духе.
– Ага, – сказал Сашка и посмотрел на часы. До обещанного Любой нового «сеанса связи» оставалось почти семь часов. Их спейс-разведчик решил провести с максимальной пользой и лег спать.
Заснуть сразу не удалось. Перед глазами стояла, а точнее, сидела в васильках, Люба. Болотного цвета волосы и глаза. Щекочущий шепот. «Мы такие же, как вы…»
