Буйнакцы на фронтах Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. - страница 18

После разговора меня тоже отправили купаться, переодеться, получить матрац и наволочку и готовиться к ночлегу. Мне показали мое “хозяйство” – гусей, конюшню. До бани я почистил конюшню, искупался и, набив соломой матрац и наволочку, я лег спать.

Гусен Магомедов

Питались мы отдельно, кормили неплохо, ели досыта. Утром, когда я собрался выгонять гусей к пруду, во дворе стоял подполковник, он подозвал меня по имени. Предупредил, чтоб возвращался вовремя, без опоздания, чтоб ни одного гуся не потерял, также предупредил, если найду в лесу хлеб, чтоб гуси его не ели, хлеб отравлен, его нельзя есть никому, это для партизан и окруженцев, этот хлеб даже в руки брать нельзя”.

Дядя рассказывал, что в войну многое пришлось повидать, но портить хлеб, чтоб люди травились им! С таким столкнулся впервые – такое могли сделать только фашисты. Как бы там ни было, но от голода и плена, а может, и от расстрела спас меня этот бывший дагестанец. Еще он говорил, что очень хотел научить своих детей, их у него двое, родному, отцовскому языку, показать Дагестан и что он сожалеет, что они не будут знать лакский язык. Он был уверен, что немцы победят, и после победы все дагестанцы и другие кавказцы вернутся на родину…

Однажды, в середине осени немцы засуетились, срочно и быстро стали собираться и грузить на машины свои вещи. Мы отошли подальше, чтоб не мешать и не попадаться лишний раз на глаза. Подъехали еще несколько машин, тоже загруженные всякими чемоданами, тюками. Среди них были и русские в гражданской форме. Эта суета длилась 2–3 дня. Немцы потеряли к нам интерес, но мы продолжали выполнять свои обязанности. За эти дни я только один раз видел подполковника. Он так и не назвал мне своего имени, и я не решился спросить. Утром лакец приказал мне гнать гусей на пруд. Я пересчитал их, было около 70 штук, и погнал по знакомой дорожке. Загнав их в озеро, я сел под дерево и заснул…

Вдруг меня будят. Смотрю, стоят три человека с ружьями, среди них и крестьянин, который работал у немцев по хозяйству. Он мне и говорит: “Гусен, оставь гусей и давай с нами к партизанам, все немцы убежали, наступают наши части, здесь уже кругом наши партизаны”. Я почему-то не сразу поверил им и спросил, а где другие наши бойцы, мои товарищи (Сост.)? В этот момент из-за кустов вышли мои однополчане, они тоже подтвердили, что немцы уехали все. Так через полгода плена мы попали к партизанам. Но не прошло и десяти дней, как нас передали нашим войскам. Так закончился мой плен. Думаю, что только благодаря неожиданной встрече в плену с дагестанцем, я остался жив. Даже будучи эмигрантом, подполковником немецкой армии, он остался верен землячеству, ведь фактически он спас не только меня, но и моих однополчан, русских ребят…”

Вот о чем мне рассказали братья отца, они почему-то чувствовали какую-то вину передо мной, перед моим братом, от того что они оба вернулись с войны, даже почти без ранений, а наш отец, их старший брат погиб. Но на то воля Аллаха, хорошо, что на войне не все погибают, хорошо, что хоть они вернулись с победой. Это тоже хорошая и добрая память об их старшем брате: они довершили то, что не успел сделать их старший брат.

Гусен был награжден медалями «За оборону Кавказа», «За освобождение Варшавы», «За освобождение Праги», «За победу над Германией». Умер в 1980 году в Махачкале, там же и похоронен.