– Да у нас, Андрей Игнатьевич, машин и людей нет.
– Людей дадим. Машин сколько надо?
– Хотя бы штуки три и бульдозеров пару.
Воропаев посмотрел на директора лесозавода:
– Павел Спиридонович, выручишь коммунхоз техникой?
– Придется, – вздохнул тот и добавил: – Как всегда.
– Ну, вот так, на этом точка. И чтобы мы больше к этому вопросу не возвращались. Теперь больница. Доложите, товарищ Борисов.
– Вы же знаете, Андрей Игнатьевич, – встал Борисов, – этот вопрос с бородой. Денег, денег, нам, к сожалению, не дают.
– Вы что, разве не слышали проект письма, который нам зачитал Ваш зам.?
– Слышал.
– Не согласны с ним?
– Согласен, только мы таких писем уже сколько писали.
– Еще одно напишете. К тому же, к письмам надо ноги приделывать. Вот это мы вместе с вами и сделаем. Через два месяца, записываю, доложите мне, как идут дела.
Через три дня после заседания бюро райкома все изменилось, территория поселка была очищена. А еще через некоторое время Борисов на общем собрании в больнице сообщил, что медобъединению выделены средства на строительство больничных очистных сооружений.
Выходило, что зря я столько времени бился, мучился, что всего этого можно было добиться гораздо раньше. И в самом деле, почему я не обратился к Воропаеву сразу же? Ведь не раз слышал отзывы о нем как о внимательном руководителе. Нет, тянул… Были ведь мысли попросить помощи в райкоме партии, были! А все-таки не пошел. И сейчас, когда проблемы многих месяцев разрешились в течение дней, максимум – недель, я, кроме радости, испытывал некоторую толику огорчения. Что-то вроде ущемленного тщеславия угнетало меня: значит, сам бы я ничего не добился? Да годен ли я вообще для того дела, за которое взялся? Не лучше ли было остаться в Южно-Сахалинске или другом городе, не забираться в этот «Сахалин на Сахалине», сидеть в поликлинике, ничем не рисковать, не думать о помойках, очистных сооружениях, о контактах дизентерийных больных…
Мучимый противоречивыми чувствами, я начинал почти презирать себя. А может, напрасно? Может, и не было ничего стыдного в моих попытках самоутверждения? Может, я просто избавлялся от затянувшейся инфантильности, свойственной многим моим ровесникам? Пытался повзрослеть, приближаясь к третьему десятку? Что же, лучше поздно, чем никогда.
А за окном набирала силу весна, которая здесь начиналась словно бы исподтишка, украдкой…
Приближались майские праздники. Подготовка к ним шла полным ходом. Но почему-то именно в этой веселой и деловитой суете я стал чувствовать себя еще более одиноким, несмотря на несколько праздничных приглашений. Я был лишним среди жен, мужей и детей, приглашенным разве только из чувства солидарности. Может быть, я ошибался, но одинокий мужчина, затерявшийся среди супружеских пар на празднике, представлялся мне если не жалким, то смешным.
Конец ознакомительного фрагмента.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
