– Сука, вставай быстрее, помоги ему, – шептал прапорщик.
– Ты что сделал, посмотри на него, – сказал второй.
Меня поднимали под руки, я только вскрикнул, что болит рука.
– Ты смотри на руку, тебе хана, ты ему руку сломал, – говорил второй.
Я не мог адекватно оценить состояние, моя боль спины и руки смешались воедино и меня вернули в камеру. Сняли наручники и помогли лечь на нары. Через некоторое время зашел офицер, молча и долго смотрел на меня, разглядывая меня полностью.
– Что с рукой, – робко и с сожалением спросил он.
– Болит плечо от удара о пол, нужен врач, – сказал я, понимая, что сам я с этим уже точно не справлюсь.
Он тут же вышел.
Боль стала тупой, и я начал засыпать от бессонной ночи. Я не понимал, сколько прошло времени. Мне удалось уснуть на какое-то время.
В открывшуюся дверь зашел врач и медсестра скорой помощи.
– Что с вами случилось, что болит? – спросил врач.
– Болит спина, обострение грыжи позвоночника, не удержался на ногах и упал на плечо, болит сильно.
Он помог мне снять одежду, рука не шевелилась совсем, давая острую боль.
– Вас били? Говорите правду, не бойтесь, – спросил врач, осматривая плечо.
Плечо было опухшее, наливалось синевой.
– Нет, я упал.
Запах немытого несколько дней тела добавил аромата в этом и так не ароматном месте. Врач это почувствовал и стал улыбаться.
– Давно здесь?
– Третьи сутки.
– Выбито плечо, я его сейчас поставлю на место, если опухоль не пройдёт, вызывайте скорую и на снимок. Сейчас руку правую убери на колено, эту отдай мне и не сопротивляйся. Смотри в другую сторону, – сказал врач.
– Господи, не оставь, помоги! – только это успел вслух сказать я.
Я так и не понял его манипуляций – резкая боль, но каким-то волшебным способом моё плечо приобрело прежний вид. Сделав обезболивающий укол, врач предупредил всех, что я буду спать несколько часов. После этого нужны лекарства и мази.
Я спал, пропустив обед, меня не будили. Проснувшись от чувства голода, начал движение по камере. Укол сделал своё дело, плечо немного ныло, спина почти не болела.
Открылась дверь, зашёл опять краснолицый.
– Я не специально, так получилось, – виновато начал он свой разговор.
– Для нас это залёт, меня могут уволить, не губи, – с мольбой говорил он.
В моём сердце не было зла, боль утихла, я выспался, и мне его стало жаль.
– Иди с Богом! Пару сигарет принеси, – кратко ответил я, всем видом показывая, что он мне неинтересен, и мстить ему я не желаю.
Бурча что-то себе под нос, он робко вышел из камеры.
Жизнь стала меняться! Через полчаса, мне предложили сходить в душ. Помывшись, я получил пачку сигарет, коробку спичек и пять книг. После ужина мне занесли все лекарства, которые выписал врач, бутылку воды, конфеты и две пачки печенья.
– Это вам от меня, зовите, если что надо ещё, позже вам дадут чай, – мило сказал мне прапорщик, всем видом показывая, что мы уже друзья.
Я был почти счастлив от этих малых удобств.
Есть крайне неприятные для меня люди. Они живут как-то и, предполагаю, творят добро, любимы кем-то, возможно, и сами любят. Я пытался разобраться и в этом. Что меня так раздражает в них, что пугает? Если ты видишь несовершенство, значит ты и сам к нему причастен? Я понял, что меня тяготит несогласие между словами и делами, всё сказанное должно подтверждаться поступками и жизнью человека. Особенно если человек верует! Вот она опасность – подменить собой, своим поступком, истинные ценности.
