– Есть выход, это нормальная практика. Мы идём на досудебное соглашение со следствием, даём правдивые показания, в суд уходим на особый порядок. Вам дадут не более половины срока, значит шесть лет. Это будет условный срок, всё зависит от сотрудничества со следствием. Вас выпускают под подписку о невыезде, может, в худшем случае, на домашний арест сразу после допроса. Думайте, сейчас мне надо срочно уйти, я буду завтра с утра. До свидания, – сказал он, пожав мне руку и, не дав опомниться, ушёл.
В камере я был погружён в суровый анализ событий и каждой фразы.
– «Посредничество во взяточничестве, покушение на преступление, конечного результата не достигнуто, до двенадцати лет, вам грозит не менее десяти лет», – эти фразы взрывали меня изнутри. Утешала фраза «даём правдивые показания, в суд уходим на особый порядок», она вселяла в меня надежду. Значит, правда важна.
– Я же не брал деньги, никому их не обещал, почему мошенник, кого я обманул, – ничего не понимая, тягостно размышлял я.
С трудом помолившись, я уснул.
Утром молитва, завтрак, опять досмотр камеры. Чтение книг меня утешало, давая возможность отвлекаться и не грызть себя изнутри. Переданные от жены вещи скрасили мой быт, я мог чистить зубы, имел всё для душа, в который меня водили не раз в неделю как положено, а каждую смену моего нового краснолицего приятеля, через два дня.
Я ждал адвоката, имея множество вопросов к нему.
Он сегодня пришёл очень рано, ожидая меня в кабинете. Меня завели в клетку, сняв наручники. Его вид немного удивил; костюм, галстук, помятая рубашка, растерянный, нервозный вид выпивавшего всю ночь человека. От вчерашнего бритья не осталось и следа. Что-то в нём было совсем не так. Он нервно ходил по кабинету. Сел не за стол, а на стул, придвинув его прямо ко мне, нас разделяла только решётка в полуметре.
– Этого стула вчера не было, все стулья здесь прикручены к полу, – заметил я.
Пожав мне руку, он попросил рассказать мне всё честно, всем видом показывая его близость и тайность нашей встречи.
– С Лыковой меня познакомил Кузнецов. Мы с ним депутаты в разных городах, однопартийцы. Он в телефонном режиме просил меня проконсультировать работника из его администрации по вопросу продления договоров аренды. Мы с ней встретились, знакомство было кратким, я попросил сбросить документы для ознакомления мне на почту. Ознакомившись, я проконсультировался о законности с бывшим работником администрации. Он мне подтвердил, что всё в рамках закона, договор готовится за два месяца, бесплатно. Пусть сдают документы, сходив на консультацию к заместителю администрации, курирующему такие вопросы.
Как-то спешно, неумело, не понимая, что надо говорить, на чём расставлять акценты, говорил я. Меня смущало, только одно – его поза. Он сидел неестественно скованно, не шевелясь, выпячивая левую часть плеча в мою сторону.
– Она договор получила в срок, денег за это никто не брал, мне их и не предлагали, там всё законно, – продолжал я.
Этой фразы он явно не ожидал от меня.
– Вы что дурака включаете, – повысив голос, включился мой новый адвокат.
– Десять лет, вас посадят, вы что, этого не понимаете? На вас дали показания, все, вы организатор преступления, – уже шумел он.
– Давайте, сознайтесь, скажите мне только настоящую правду, я же ваш защитник. Я не могу вас защитить, если не буду знать всей правды, участников, суммы, которую вы разделили между собой, – давил он.
