– Ну, пожалуйста! – канючил я, – мне очень надо!
– Ну нет у меня «Арии», нет! – тип посмотрел на меня и внезапно сжалился, – Вон видишь мужик прогуливается на той стороне улицы, пойди спроси, у него вроде что-то было.
– Спасибо! – я, размахивая рукой, в которой были зажаты деньги, кинулся через дорогу, рискуя быть сбитым проезжающими автомобилями.
– Дайте! Мне! «Арию»! – задыхаясь крикнул я высокому бородатому дядьке с большой спортивной сумкой на плече, – Вот деньги!
– Тише, чего орешь? – испуганно зашипел дядька и принялся озираться по сторонам, – Чего тебе надо?
– У вас есть «Ария»?
– Есть
– Я беру! Давайте! Двадцать пять рублей?
– Да нет, дружище, двадцать пять у Виталика было, а у меня тридцать! И то последняя осталась. Следующая партия уже по тридцать пять будет. Берешь?
– Как тридцать? – я чуть не заплакал, ведь за этот пласт мне приходилось отдать почти все деньги которые у меня были.
– Вот так, дружище, вот так! Будешь брать?
– Буду…
Я добавил еще пятерку и отдал мятые деньги бородатому дядьке.
Тот сунул их в карман, усмехнулся и протянул мне пластинку, завернутую в газету.
– Держи!
Я хотел рассмотреть конверт такой дорогой во всех отношениях пластинки, поэтому принялся разворачивать газету.
– Прекрати и спрячь сейчас же! – шикнул бородатый, – Тут ментов, переодетых полно! Хочешь, чтобы тебя арестовали?
– За что?
– Потом узнаешь! Спрячь!
Я снова завернул пластинку в газету и сунул сверток в пакет. Друзья поджидали меня у дверей магазина.
Пришло время выдвигаться к месту сбора.
По дороге Санек заглянул в неприметный подвальчик, в котором расположилась приличная студия звукозаписи, и накупил там кассет с записями последних альбомов западных групп.
– У нас в городе такое через год только появится! – радовался он, – А тут! Вот повезло! Да еще и «Арию» отхватил! Недорого!
Я на оставшиеся деньги купил пластинку Саши Барыкина «Букет» и две пачки сигарет «Ленинград» в подарок папе.
Когда мы стояли у Московского вокзала и курили, к нам подошла женщина средних лет, одетая в джинсовую курточку на меху. Она попросила прикурить. Ее лицо показалось мне очень знакомым.
– Где-то я ее видел, – сказал я, когда женщина ушла.
– Ты чего! – воскликнул Димка, – Это же Тамара Максимова!
– Какая Тамара Максимова? – не понял я.
– Какая? Да та, что «Музыкальный ринг» ведет! – Димка хлопнул меня по лбу, – Вот ты, слепондя! Не удивлюсь, если ты и Цоя прозевал!
Я достал из газеты пластинку.
– Ух ты! – Димка выхватил драгоценный пласт из моих рук, – Я же говорил, что в Питере в магазинах все есть!
– Ага, в магазинах, – я осторожно вытащил пластинку из не очень чистых пальцев друга, – я за нее тридцатку отвалил. Родители узнают – убьют!
– Ни фига себе! – присвистнул Димка, – Я бы никогда такие деньги бы за винил не заплатил! Я кассет набрал, правда советских, но ничего, и они сойдут пока.
Через час мы погрузились в плацкартный вагон поезда «Ленинград – Ростов» и под мерный стук колес принялись рассматривать свои покупки.
Я вертел в руках конверт, читая все, что там было написано, и рассматривая фотографии музыкантов.
Выяснилось, что я до сих пор, не знал их имен. В газете писали, что гитариста зовут Владимир, а на пластинке было написано Валерий Холстинин, то же самое с барабанщиком: я считал, что его зовут Максим, но на пластинке утверждали, что это Михаил Удалов. (Справедливости ради надо отметить, что настоящие имена музыкантов Владимир и Максим. При оформлении конверта были написаны неправильные имена)
