Многие считают, что, принимая решение об отстранении своего подчиненного, руководитель не переживает. Это наверно. Каждый раз, когда ему приходится идти на такой крайний шаг, решение приходит мгновенно, оно накапливается постепенно, проходит серию раздумий. Руководитель ставит себя на место этого человека, предполагает, как бы с ним поступи ли другие.
Так думал и Орлов.
– Имеет ли он право? Да, имеет. Что расчувствовался? Нет, слишком большая ответственность за порученное дело, а интересы дела превыше всего. Чувствительность? Её надо оставить там… дома.
– Прошло несколько месяцев, как быстро они пролетели. Еще рано делать выводы, но ниточка, за которую можно вытянуть стержень, а там и главное звено цепи, начинает прощупываться. Хотелось быстрей положить руку на пульт и чувствовать движения своих пальцев, отражающихся на конкретных делах. А пока он, парализованный человек. Он знает, как пошевелить ногой и рукой, как повернуть ее вправо или подать вверх. Но не ощущает ее, не может выполнить команду. Так ли уж не может? Да, может, конечно! И эти возможности будут возрастать с каждым днем.
Он понимал это прекрасно.
– Люди… Все зависит от людей, изучил ли он их? Многих, пожалуй, большинство, уже да. Разные, по своему характеру и способностям, знаниям и опыту. А раз знает:
– То направляй! Управляй! Заставляй! –
Обогнав группу машин, груженных кирпичом, свернули вправо.
«Главная контора», как ее тут называли, размещалась в длинном одноэтажном щитовом бараке.
Месяц назад сюда пришли штукатуры, маляры, плотники. Подмазали и подкрасили стены, подогнали столярку, настлали линолеум в шашечку под «паркет», и хотя стало светлей и просторней, барак остался бараком.
В управлении Орлов сразу же пригласил диспетчера. Главный диспетчер – Туганов Савелий Семенович с пачкой бумаг и сводок появился в двери и, осторожно вкрадчивой походкой, прошел к столу и сел на краешек стула, вопросительно глядя на начальника.
– Доложите обстановку, – приказал Орлов.
Туганов начал рыться в бумажках, перекладывая одну за другой. Он явно не мог найти того, что искал. По выражению его лица, дрожащим рукам было ясно, что обстановку он знал плохо.
– Значит так, – начал он, – бетона за сутки уложили 420, кирпича завезли пятьдесят четыре тысячи, кладка … данных нет, машин вышло на линию двести семьдесят, сборный железобетон…
– Постойте Савелий Семенович, – перебил Орлов, – давайте вместе, я задаю вопрос, а Вы отвечаете. Какое выполнение за сутки в целом и по отдельным управлениям? –
Диспетчер еще раз перебрал несколько бумажек и молча, посмотрел на Орлова, словно ученик, не выучивший урок.
Он всегда робел перед начальством, а в этот раз тем более, так как чувствовал себя виновным, но не знал, за что и это полностью парализовало его волю. Единственное, о чем он думал в эту минуту: «Как бы быстрее уйти».
– Та-ак, – утвердительно произнес Орлов, – ну, а какой план? Тоже – не знаете? Плохо. Ну, а что мы должны ежесуточно выполнять по физ. объемам? Ну, скажем: бетон монолитный, кирпичная кладка, монтаж сборного бетона, земляные работы и так далее?
Туганов еще больше смутился:
– Так ведь, Евгений Николаевич, ну откуда мне знать? Я обращался к Пронину. Обращался в плановый, но они пока мне ничего не дали. Да и сводки из СМУ просто выдираем. Сообщают неверно, с большим опозданием.
– Как же Вы собираетесь оперативно руководить стройкой? Чем Вы вообще занимаетесь, товарищ Туганов? – возмутился Орлов, вызвал секретаря и сказал:
