Гвен присела на корточки и перевернула помятый металлический корпус.
– Кто-то уже успел забрать контейнер. Надо спешить. – Она встала и подтолкнула Джека к середине переулка. – Давай, скажи, что ты видишь!
– Вижу сломанный дрон на битом кирпиче… – Он мрачно покосился на девчонку. – А ещё одну психованную.
Она не приняла шутки. Схватила его за куртку и притянула к себе:
– Я думала, ты и в самом деле собираешься помогать!
– Да, но… – Джек отцепил её руки. – Я не знаю, чего ты от меня хочешь!
– Джек, ты же знаешь, что отличаешься от других, не можешь не знать. Ты видишь и слышишь больше, чем все, так же как твой отец. Ну давай же, приглядись!
Он вздохнул. Знал, конечно, хотя признаваться и не хотелось. Гвен отошла в сторону, и он прищурился, стараясь рассмотреть все детали. Уличный шум метался эхом в стенах переулка, впиваясь в мозг разноцветными иглами. Джек зажал уши, но Гвен подскочила и отвела его руки.
– Нет, не так! Ты должен смотреть не как все, а по-своему. – Девочка снова отступила в сторону. – Открой все свои чувства, впусти мир в себя!
Он снова взглянул на неё как на городскую ненормальную.
– Да кто вы такие, чёрт побери?!
– Пожалуйста, сделай, как я прошу!
Сознание захлестнула волна информации: асфальт, кирпичи, автомобильные гудки, пляска теней, бензиновый и масляный перегар, запах пыли, мусора, нафталина, – всё сразу и вперемешку. Так было всегда – слишком много всего, слишком быстро. Джек попробовал сжать этот поток, превратить его в тонкий ручеёк – и тут же поморщился от резкой боли в висках.
– Не надо бороться, – подсказала Гвен из-за плеча, – давление только повышает барьеры. Наоборот, расслабься – тогда они сами упадут.
– Откуда ты всё это знаешь?
– Читаю много… Ну же, Джек! Поверь мне, попробуй.
Стараясь подавить досаду от её настойчивости, он попробовал. Отстранился, не стал пытаться сортировать то, что приходило извне.
И впервые в жизни по-настоящему увидел.
Бурлящий поток словно взорвался, превращаясь в объёмное изображение, застыл в чёткой неподвижности. Теперь Джек видел не только кирпичные стены, а каждый кирпич, все оттенки красного и коричневого, выстроенные зигзагами прямоугольной мозаики. Асфальт под ногами пошёл пятнами и разводами сотен оттенков серого. Даже звуки, так мешавшие до сих пор, нашли своё место в общей картинке. Гудки машин отражались от стен мерцающими бронзовыми волнами: одни – сильнее и гуще, другие – тоньше и слабее. Буроватый рокот автомобильных двигателей обволакивал ноги туманной дымкой.
Любуясь переплетением бронзовых волнистых нитей, Джек понял, что может выделить любую часть изображения и сосредоточиться на каждой мелочи, не напрягаясь в попытке заглушить остальное. Он стал рассматривать остатки дрона, поворачивая разбитые детали и снова прилаживая их друг к другу, а потом удивлённо рассмеялся:
– Как это у меня получается?
Шёпот Гвен просочился в картинку полупрозрачным зимне-серым облачком.
– Ты искатель, Джек Баклз. Такой же, как твой отец и твой дед. Это наследственная способность. У меня её нет: я из министерской семьи. Всю жизнь училась работать с искателями, прочитала всё, что про них написано, но всё равно не могу видеть так, как ты. Опиши мне свои ощущения, а я помогу разобраться.
– Керосин, – произнёс он уверенно, принюхиваясь, точнее, приглядываясь к яркой радужно-зелёной ноте. – Отпечаток ботинка со следами керосина… Нет, тут их полдюжины одинаковых, на асфальте возле обломков. Вот здесь… – Он ткнул пальцем, а потом показал на другое место. – А тут шерстинка, маленькая и чёрная, в трещине кирпича.
