— С учетом, что ты ее выплачиваешь, все равно из твоего кармана будет оплачено, — добавляю вслух и усаживаюсь в машину. — К тому же, ты мог отказаться.
— Это не отменяет того факта, что тебе придется ее отработать. По полной, — отзывается Орлов, прежде чем самолично захлопнуть за мной дверцу.
Он обходит машину и усаживается за руль. Я же на этот раз молчу. Не хочется вступать в глупую полемику и объяснять ему прописные истины о том, что не все в этом мире продаются, в чем он так убежден. Тем более, при сыне такое обсуждать уж точно не стоит. И так наговорились сегодня. Все. У ребенка скоро передоз информации будет. Хотя сейчас ему явно ни до чьих-либо разговоров. Кроме собаки, не видит и не слышит никого. И даже когда мы отдаем ее на осмотр, не прекращает волноваться.
— С ней ведь все хорошо, да, мам? — повторяет то и дело, прижимаясь ко мне всем тельцем.
— С ним. Это кобель, — поправляет Игнат.
Можно подумать, ребенку есть до этого дело.
— Собака — она моя, женский род, — парирую невозмутимо. — Но имя выбрать надо все же как для мальчика, здесь ты прав. Надо же как-то его звать будет дома?
А сама смотрю на сына в ожидании его реакции. Все равно бы попросил оставить, да и жалко пса обратно на улицу отправлять после всего. Хороший он, ласковый.
— Ты правда его у нас жить поселишь? — неверяще переспрашивает Максим.
— Ну, не бросать же его теперь на произвол судьбы? — усмехаюсь. — Как тебе Лаки? Счастливчик. Как в мультике про далматинцев. Этот тоже очень счастливый, что встретил тебя в нужный момент.
— Лаки, да, я согласен, — радостно кивает мой мальчик, обнимая меня обеими ручками. — Спасибо, спасибо, спасибо. Я тебя люблю, мамочка. Ты у меня самая-самая лучшая.
Ну вот, а еще час назад едва ли не ненавидел за отъезд в Канаду. И не я одна о нем вспоминаю...
— Вот и бегство, то есть переезд в Канаду сам собой добровольно отменяется, — комментирует Орлов.
Вот не мог помолчать?
Когда он молчит, я даже почти готова его терпеть рядом с нами.
— Одно другому не мешает, — говорю как бы между прочим.
Ответом мне служит мрачная ухмылка.
Благо, к нам возвращается ветеринар.
— Ну что? — снова не терпится узнать о своем новом друге сынишке.
— Все хорошо, — уверяет его Артем Дмитриевич, судя по бейджику. — Ничего серьезного. Раны я все обработал. Держать у нас не вижу смысла. Его отмыть, да откормить и будет здоровый пес.
Макс радостно улыбается и кивает.
— Мы его заберем. Мама разрешила! — заявляет гордо.
Внимание фельдшера сосредотачивается на мне, и я вижу в зеленых глазах мужской интерес, когда его взгляд проходится по мне с головы до ног, отчего я заметно краснею и поправляю шерстяную ткань юбки зачем-то. А он, заметив это, еще и улыбается.
— Да, мы заберем, — согласно киваю я. — Вы только прививки сделайте ему, какие надо.
— На сегодняшний день с него хватит. Позвоните мне завтра, после обеда, назначим вам новый прием, — все еще улыбается, запуская ладонь в карман, вытаскивая визитку, протягивая ее мне.
Личную визитку.
Невольно кошусь на Игната, но тот смотрит на все это с равнодушным видом.
— Хорошо, спасибо, — не сразу, но забираю предложенное, пряча ее в карман куртки.
— Забирай своего пса и помоги матери его в машину усадить. Я пока расплачусь, — предлагает Орлов ребенку.
— Я сама расплачусь, а потом заберу пса, — не соглашаюсь с ним, глядя исключительно на Артема Дмитриевича.
