— Его отец объявился, — признаюсь тихо, а внутри против воли все замирает в ожидании реакции отца.
Хмурые черты смурнеют еще заметнее.
— Спустя столько лет захотел поиграть в родителя? — спрашивает, вновь глядя на ребенка. — И что хочет? В суд подаст, опеку отберет? Или делить будете?
Ну, вот мы и подошли к сути…
— Не знаю, — вздыхаю и тру ладонью лоб. — Я не говорила ему о беременности. Так что по идее он не должен знать, но…
И только теперь понимаю, насколько жалким и глупым выглядит мой порыв и приход сюда, как и все сказанное.
— Я просто боюсь, что, если узнает, то действительно захочет отобрать, — заканчиваю тише прежнего в качестве оправдания.
Черт, этот разговор выходит еще хуже, чем прошлый, с признанием о беременности! Вот и реакция родителя убеждает меня в том же.
— Ты… Что? — не верит он моим словам.
Будто каждое слово выплевывает. Настолько скрипуче звучит его голос. А дальше — сплошной мат. Отборный. Отец торопливо отходит к окну, теперь смотрит туда. То и дело сжимает и разжимает кулаки, возвращается к разговору лишь спустя минуту.
— И в кого ты такая дура, а? — разворачивается ко мне.
Он явно собирается сказать много чего еще по поводу моих умственных способностей, но обрывает сам себя. Лицо — уже багровое, от переполняющих его эмоций. А вот для меня его оскорбление, пусть и правдивое, наоборот служит отрезвляющим душем. Вся растерянность и чувство вины смываются в одночасье, и я гордо вскидываю подбородок, глядя на отца прямо и уверенно. Да, не лучшая тактика в моем положении, но о том, какая я безмозглая, мне и без него известно. Ничего нового, чего бы ни сообщал раньше, не скажет. Да и не жалею я о своем молчании.
— А от меня-то ты чего хочешь, я не пойму? — добавляет отец. — Адвоката тебе толкового найти, или что? Кто он вообще такой, этот твой загадочный папаша твоего чада, которого ты от меня так упорно столько лет скрываешь? Ты даже этого мне не говоришь, Тая, — перешел на обвинительный тон. — Говори уже, зачем пришла. Хватит мямлить.
Ну, не мямлить, так не мямлить, ладно...
— Адвокат не нужен. Мне нужно, чтобы Макс пожил некоторое время у вас с мамой. Пока я не обустроюсь в другом городе и не смогу его забрать к себе, — произношу на одном дыхании.
Да так и не выдыхаю. Жду. И проблемы с насыщением кислорода тут не у меня одной, едва до папы доходит, в чем смысл моей просьбы, как его лицо багровеет еще больше.
— В какой еще другой город? Может, на Аляску еще решишь сбежать, чтоб уж наверняка? — снова сжимает кулаки, шагнув мне навстречу. — У тебя кукушка совсем съехала? Что за дела ты проворачиваешь, я не пойму? А ну-ка нормально объясняйся, как есть! — приказывает. — У тебя проблемы? Он алкаш, наркоман, вор, или что? С кем ты связалась, что аж бежать решила? Говори, Тая! — окончательно срывается.
Интересно, если скажу, что убийца, ему полегчает?
Впрочем, я в любом случае ответить не успеваю. Это за меня делает мой мужчина.
— Не кричи на мою маму! — велит он, спрыгивая со стула и вставая между нами, крепко сжимая в руках телефон, в то время как наушники уже лежат на полу.
Я невольно улыбаюсь его действиям, позабыв обо всем на свете. Материнская гордость во мне сейчас просто зашкаливает. Хотя, конечно же, малыша не мешает успокоить. Что я и делаю, подходя к нему и присаживаясь рядом на корточки.
— Все хорошо, мой хороший. Мы просто немного поспорили. Так бывает, — говорю мягко. — Меня никто не обижает, правда.
