Скажи, детка, как разорвать эту связь? Эту нить как разрубить? Она же тонкая, не видна даже. Тогда какого хрена я волочусь за тобой, как мальчишка?
— Издеваешься? — толкает меня в грудь.
Перехватываю ее запястья, сжимаю. Сильнее, чем следует.
— Тебе бабки нужны? — вырывается из меня.
— Не твое дело!
— Сколько?
— Отвали, Фадеев! — с силой вырывает руки, явно причинив себе боль. — Помнишь, ты сказал мне не лезть к твоей семье? Так вот, я приказываю тебе то же самое: Не лезь. К моей. Семье.
Стоп.
У нее есть семья? Кто? Муж? Дети? Если есть муж, какого черта она ищет бабки, а не он?
Не отпускаю ее, снова не даю прохода:
— Пятьсот тысяч хватит?
— Кем ты себя возомнил? — рычит.
От злости у Разиной тут же идет красными пятнами лицо.
— Тем, у кого есть деньги, — говорю слишком надменно и окидываю ее простенький наряд выразительным взглядом. — Лям?
Тут же прилетает звонкая пощечина. Щека горит. Она вложила в нее всю свою силу. Делаю шаг вперед и хватаю ее за талию, утыкаясь своими губами в ее, но не целую, хотя все внутри рвется нахрен.
— Я дам тебе столько бабла, сколько тебе будет нужно, — мозг катапультировался, иду только на инстинктах. — Взамен… взамен…
Инга замирает в моих руках, сильнее вжимая ноготки мне в предплечья:
— Взамен тебе потребуется быть благосклонной ко мне и всем… абсолютно всем моим фантазиям, детка.
Отталкивает меня:
— Этому никогда не быть, Фадеев. Удовлетворяй все свои потребности самостоятельно!
Демонстративно дергает рукой, имитируя мастурбацию, и проходит мимо меня. С-сучка! Перехватываю ее, демонстративно засовываю свою визитку в задний карман ее брюк:
— Позвони, когда передумаешь, — намеренно касаюсь кончиком языка кожи возле ее ушка.
По телу Инги проходит мелкая дрожь, а после она уходит. Я иду успокаиваться в туалет. Когда возвращаюсь, столик Инги и Мордоворота пустует.
Уже поздно вечером у меня звонит телефон. Номер незнаком, но я чувствую… это она.
— Да?
— Это Инга.
Клетка захлопнулась.
11. Глава 11
Инга
Да как он посмел! Снова опускает меня в чан с дерьмом! У него какой-то фетиш на унижении меня? Гребаный садист! Больной ублюдок!
— Инга, все в порядке? — мужской голос вырывает меня из злобных мыслей.
— Да, Степан, прости. Я задумалась просто.
— Ты только что шептала маты, — говорит со смешком. — Кто разозлил тебя?
Степан паркуется возле моего дома, и я вздыхаю.
— Прости, — пожимаю плечами. — Мне не стоит делиться с тобой моими проблемами.
— Отчего же? — вскидывает брови. — Поверь, я смогу тебе помочь решить любую проблему. Только попроси.
Ага. Попроси и отсоси.
— Нет, спасибо. Я пойду. Подготовлю план размещения картин с учетом различных композиционных приемов.
— Я полностью доверяю тебе, — отвечает поспешно.
— Благодарю. До встречи, Степан.
Собираюсь выходит, но Веремеенко перехватывает мою руку и целует ее.
Вяло улыбаюсь и сбегаю.
Если я обращусь за помощью к Степану, он непременно попросит что-то взамен. Быть такого не может, чтобы это было в рамках некой благотворительности. Ага, благородный душевный порыв прям. Нет, Веремеенко не тот человек, который будет помогать безвозмездно.
А еще я откровенно опасаюсь его.
Устало плетусь домой, поднимаясь по лестнице. Дом у нас старый. Сталинка, которая некогда была элитной. Уверенно работающий лифт тут видели году в девяностом году, наверное. Поэтому, чтобы не застрять нигде, на третий этаж плетусь привычно по лестнице.
