— Ничего такого ты не услышишь. Вера. Не услышишь. Нет проблем.
— Нет. Проблем, — повторяю, смотря перед собой и со злостью дыша, словно разъяренная тигрица, затем аккуратно выбираюсь на улицу и цежу сквозь зубы. — Да пошел ты, чертов извращенец! Можешь перетрахать весь телецентр...
Замечаю разъезжающиеся в улыбке губы, но уже оглушительно хлопаю дверью, и развернувшись на подошве ботинок, пытаюсь не бежать.
Внутри целое болото ненависти и отчаяния клокочет.
Нет проблем, Адриан…
Конечно!
Ты ублюдок и обманщик!.. А больше у меня проблем действительно нет...
17. 17
— Вера, главный меня убьёт.
— Вот ещё, — обмахиваюсь карточкой с моим изображением и морщусь. — Вздор! Никто вас и пальцем не тронет. Клянусь!
Пусть только попробует. Я… не знаю, что сделаю.
Марсель с ассистентами расставляют камеры и свет, несколько гримеров трудятся над лицами гостей. Всё потому, что мне срочно понадобилась пересъёмка.
М-да, расслабились они с Вознесенским, ничего не скажешь... Третью неделю никак настроиться на работу не могут. Передвигаются как сонные мухи и постоянно отвечают в стиле «и так сойдёт». Для моего врожденного перфекционизма это прям беда, но я стараюсь быть вежливой.
— Можно побыстрее шевелиться, тогда все уложатся в отведенный нашим Святейшеством срок.
— Ве-ра, умоляю, — нахмуривается Ира. — Здесь даже у стен есть уши.
— А что я такого сказала?..
Этот самодур, Макрис, слышал от меня словечки и позабористей. Правда, соглашусь, что в присутствии его подчиненных нужно последить за формулировками.
Свободно откидываюсь на спинку кресла и опускаю взгляд на чуть выступающий из-за драпировки на платье живот. Чувствую себя Светкой. Это наша с Яной раскабаневшая после вторых родов бывшая подруга. У неё такая задница, что можно сразу два места в театре выкупать.
А я так не хочу.
Поэтому с этой недели вплотную занялась своим питанием. Каждое утро раскладываю по контейнерам нарезанные морковь, огурцы и яблоки. А ещё заказываю обед или, если время есть, прогуливаюсь до чудесного ресторана на набережной. Как правило, беру красную рыбу или кусок нежирного мяса. На гарнир - овощи на пару. Никаких тортиков, конфет или мороженого, к которому я всегда была равнодушна, а сейчас за вафельный стаканчик с крем-брюле убила бы, ей-богу.
— Это ж надо. Всей съемочной группе запретили работать дольше часа без перерыва, чтобы Вера Михайловна отдыхала, — нудит Ира над ухом. — Каждый час необходимо проветривать студию и предлагать будущей матери греческого наследника воду.
Закатываю глаза.
Это в стиле Макриса. Указывать, даже когда я должна захотеть попить. Ладно хоть график похода в туалет на доску объявлений не разместили.
Я-то привыкла, а вот всем остальным подобная придурь в новинку.
— Может, Вер, ты после того, как родишь ещё раз от него забеременеешь? — громко отпускает второй режиссёр очередную бестактность. — А то я сейчас привыкну к таким частым перерывам, а потом сложно будет…
— А может и не придется снова отвыкать, Борь, — приподнимаю брови и закидываю ногу на ногу. Тут же вспоминаю, что беременным так сидеть нежелательно, поэтому сбрасываю обратно. — Ты много говоришь, мой хороший, я слышала в рекламный отдел нужен промоутер на листовки. Отдадим тебя туда, на перевоспитание?..
— Вер…
— Борь, — жестикулирую, чтобы замолчал и внимательно рассматриваю записи в карточках.
Споры в студии у нас в последнее время уж слишком жаркие. На носу выборы нового мэра и депутатов в городскую думу. Предприниматели почувствовали смену власти, каждый пытается продвинуть своего выдвиженца и опорочить конкурентов. Отстаивать нейтралитет и политику нынешнего мэра становится всё сложнее, но пока мне хватает на это природного чутья, деликатности и женского обаяния. Может, и не сильно пока растолстела?..
