- А вот теперь. Поговорим. Надя.
Киваю на Алису.
— Она точно моя дочь?
Малышка смотрит на меня так внимательно, что становится немного не по себе, словно сейчас не Надя ответит мне, а она.
— А какой мне смысл врать, Глеб? — Надя говорит уверенно, без какой-либо тени притворства.
— Я хочу сделать тест, если ты не против. И если это моя дочь, признаю отцовство, — говорю тихо, но твердо, с заметным нажимом на то, чтобы она понимала, что я в своих действиях уверен.
— Если тебе так будет спокойнее. Пожалуйста, я не против. — Она дергает головой. Ага, обижается.
Но Веркины слова о том, что это может быть ребенок ее босса, никак не лезут у меня из головы.
— Надь, зачем ты уехала? — спрашиваю я. Убираю руку и даю девушке чуть больше пространства, потому как вижу, что Алиса начинает недовольно морщить носик. — Можно? — киваю на «дочку» и протягиваю руку.
— Попробуй, — Надя пожимает плечами и разрешает взять малышку на руки.
Когда Алиса оказывается у меня на руках, мое тело пронзает ток. В памяти зачем-то всплывает тот день, когда я забирал Веру вместе с Соней из роддома. Вспомнил, что чувств абсолютно никаких не испытывал. Полное безразличие.
— Алиса, — одними губами проговариваю ее имя; оно, словно сладкий мед, растекается по языку.
Черт! Мне в один миг становится жутко от того, как я реагирую на ребенка. Да я уже готов пойти на все ради нее. И мне нахер не нужен ни тест ДНК, ни какие-либо другие экспертизы. Я нутром чувствую, что это моя дочь. В тот момент, когда она касается своей маленькой ладошкой моего лица, у меня в груди появляется необъяснимое жжение, и я понимаю, что мне срочно нужно выпить воды.
— Ма-а-а-а-а!
У Алисы вмиг наполняются глазки слезами. Она морщит носик и тянется в сторону Нади. А та все это время стояла молча, наблюдала за нами, следила за моей реакцией.
— Она не всегда с первого раза сходится с чужими людьми, — комментирует Надя и забирает малышку.
Я открываю рот, чтобы ответить ей, но непонятный спазм сдавливает горло. Приходится откашляться, прежде чем произнести слова.
— Осмотрительная, — пытаюсь шутить, но выходит не совсем смешно.
Надя кидает на меня быстрый взгляд. И переводит все внимание на дочь.
— Ты хотел со мной поговорить? — не глядя в мою сторону, интересуется девушка.
— Хотел понять, почему ты молчала? Разве не было желания написать? Сообщить? Или настолько обиделась, что решила все скрыть? — Я замолкаю, потому как вижу, что и Надя замирает.
— А что тебе от моих откровений, Глеб? — Она поднимает на меня взгляд. — От этого что-то изменится? Твое отношение ко мне или наоборот?
— Если захочешь, измениться.
— А как же Вера, Глеб?! — то ли спрашивает, то ли восклицает она охрипшим голосом. Неожиданно Надя резко разворачивается и идет с Алисой в зал. Сажает малышку в ходунки и снова поворачивается ко мне, в ее глазах поблескивает влага.
— Надь, — делаю шаг к ней. — С Верой все сложно, — честно отвечаю ей.
А у самого на душе кошки скребут. Как-то все между нами не правильно получилось. Что-то я сделал неправильно. Где-то упустил что-то важное.
— Тогда, если все так сложно, Глеб, со мной рядом тебе делать нечего, — говорит с обидой в голосе.
— Надь… — Вмиг оказываюсь возле нее, подцепляю пальцами подбородок и заставляю посмотреть мне в глаза. — Можно попробовать начать все сначала, Надь.
— Глеб, — выдыхает она.
Смотрю в ее глаза и понимаю, что в них совсем ничего не осталось от той Нади, которую я знал два года назад. Вся ее взбалмошность и дерзость ушли, уступая место осторожности и здравомыслию.
