Мадам Дроссельмейер
Ираида Щецинская – имя, «широко известное в узких кругах». Встретив эту невысокую скромно одетую женщину на городской улице, вам едва ли придет в голову, что перед вами один из наиболее плодовитых и оригинальных художников своего поколения, поколения постсоветской разрухи, профессиональное становление которых пришлось на «лихие 90-е». Она прошла через все: нищету, невозможность полноценной работы по специальности, презрение выживающего любой ценой обывателя к хрупкой творческой личности, непонимание близких… В отличие от многих других, она не сломалась.
Как стойкий оловянный солдатик, мечтающий о своей балерине, Ираида сумела преодолеть все преграды и стать, без преувеличения, одним из самых самобытных и узнаваемых кукольных мастеров на просторах бывшего СССР. Ее работы занимают почетные места в кукольных галереях и музеях. Куклы Щецинской заслужили признание как в профессиональной среде, так и в среде коллекционеров и простых любителей древнего искусства куклоделия.
Пройдя через юношеское увлечение сказочным идеализмом (см. фото 2, 3) и решительно отказавшись от него в пользу бытовой антисказки (4,5,6), Ираида несколько лет работала в манере сурового реализма (7,8), ожидаемо сменившегося эклектикой и стилизацией (9—11). Сейчас ее узнаваемый авторский стиль можно охарактеризовать как суровый антисказочный стилизованный реализм с элементами эклектики (12—14). Впрочем, сама Ираида не любит громких слов, считая их всего лишь…
Ветер трепал обрывок бумаги, играл с ним, словно шаловливый котенок. Подбрасывал, ловил, отпускал, снова хватал и яростно бил по рваному клочку мягкими безжалостными лапами. Обрывок чужого непонятного ветру мира людей крутился, летел, пытаясь вырваться из цепких лап, но все было напрасно. Ветер не хотел отпускать свою случайную игрушку. Другие клочки бумаги, оторванные от большого листа с буквами и яркими картинками, уже были побеждены и покорно мокли в луже на асфальте. Но последний обрывок еще сопротивлялся, уворачивался, старался зацепиться то за ветку дерева, то за шершавую стену дома или гладкий бок автомобиля… Глупый клочок ненужных слов! Все закончится так, как должно: его швырнет на землю, где грязь и вода быстро обратят слова в ничто…
Все же успело… Ничто все же успело сделать то, за чем явилось в этот город… Тонкая ниточка, на краткий срок связавшая ничто с материальным миром, продержалась до момента встречи с мастерицей. Удалось! Впервые за долгие годы – успех! Если бы ничто умело радоваться, то сейчас оно хохотало бы и било в ладоши. Мастерица найдена, череда небывалых совпадений помогла отыскать в этом мире как раз того, кого надо… И то, что она глупа и не знает собственной силы, пожалуй, даже к лучшему… В прошлые времена ведьмы не были столь самонадеянны и наивны… В прошлые времена ничто ни за что не сумело бы обмануть даже самую слабую ведьму таким грубым и дурнопахнущим способом… Даже кошки сейчас уже не те, мерзкие твари просто сбежали, не пытаясь дать достойный отпор… Ничто растворялось в ветре, без сожалений и страха, свойственных смертным. Она сделает то, что нужно… О да, эта – сделает… Несомненно… И, может быть, у нее получится остаться в живых… Хотя… Кто знает…
– Да, а еще, будьте добры, пачку самых дешевых презервативов, две банки серной мази, нашатырь, визин, кору дуба россыпью и вот такой же крем для рук, – я просунула в окошечко помятый тюбик, чтобы дородная женщина-фармацевт могла прочесть название.
