– Выбора у тебя нет.
– Нет, Би! – я часто и тяжело задышал от возмущения и страха.
– Доминик, выслушай меня. Я даю тебе своё обещание, что не заставлю тебя заниматься грязной работой. Твоя жизнь практически не изменится, и, если вам не придётся бежать в Азию, ты получишь здесь хорошую должность, безопасность. Вы с Доминикой сможете жить без страха.
– Скажите мне, – я надавил, – Вы ведь делаете всё это ради Доминики?
Би сверкнул глазами.
– Ради вас обоих.
– Из—за отца? Из—за стокгольмского синдрома? Почему? – я зарычал.
– Ты настырный, – Би прищурился. – Я всё вижу. Я вижу, как вы смотрите друг на друга оленьими глазами. Я не могу позволить себе уничтожить ваше счастье, потому что я сам его не имел! Мой долг – спасать людей от войн, произволов, нечестной игры!
Я выпучил глаза. Би вздохнул, восстанавливая спокойствие, которое на момент переросло в агрессию.
– Доминик, ты психиатр, проработавший несколько лет в лечебнице. Потом ты стал помогать Филипсу. Да, ты принимаешь сторону противника. Но, подумай: освободив Доминику от лечения препаратами, ты уже пошёл против системы. В крайнем случае, вас всех посадят в ту же лечебницу, а меня казнят. Я не горю желанием покидать этот прекрасный мир. Здесь вы в безопасности. Подумай, почему последней просьбой твоего отца было передать мне письмо, с просьбой защитить тебя и маму.
– А письмо есть? – спросил я.
– Да, ты получишь его вместе с вещами Джимми, – Би кивнул.
– Вы говорите, что ничего не поменяется. Я буду психиатром?
– Последнего недавно убили бандиты. Неосторожный был парень. С тех пор такие люди грязной работой не занимаются. Джерри с тобой поделится спецификой подобных должностей.
– У меня действительно нет выбора?
Би пожал плечами.
– Тогда мне придётся присоединиться к этому цирку уродов.
Би улыбнулся, показывая чуть кривой зуб. «Не пожалеешь» – читалось в глазах. Ну, ну, посмотрим, что будет дальше. Поверить не могу.
– Идём.
Чувствовал себя последним идиотом. Не думаю, что отец зря скрывал своё место работы. Сколько помню, он всегда отмалчивался или шутил, мол, Дом, ты ещё маленький, знай, что папа делает правильные вещи. Я думал, он, наверное, герой. А «правильность вещей» оказалась настоящим законсервированным терроризмом… или как это называть?
Би ни за что мне не расскажет, кто он. Мне кажется, это не случайно, а хитро подстроено. Этот уродец с крючковатым носом если и не мог законно освободить, то не отдал бы Доминику в незнакомые руки, тем более, с его связями.
В глубине особняка находилась огромная комната с различными ящиками. Би тростью открыл дверь. Такое ощущение, что я зашёл на какую—то военную базу. В детстве я однажды попал на экскурсию в подобное хранилище, в музее. Оно было бутафорским. Но сейчас в ящике с названием и калибром действительно лежали пистолеты, в кейсе с маркировкой «токсично» действительно лежали баллоны с ядами.
Би по—хозяйски открыл один из ящиков.
– Вот ни за что не поверю, что сын Джимми вообще не обладает никакими навыками самообороны. Рассказывай.
– Я ножи метать умею. Это было единственным развлечением в интернате.
– Насколько хорошо?
– Могу люстру с цепи сбить, – я почесал затылок.
– Я тебя подучу. У нас есть время, – Би поманил меня, – Смотри.
В раскрытом металлическом ящике я увидел фотографию отца. Он обнимал маму, на руках которой был совсем уж маленький я. Би подал снимок мне, затем достал конверт.
