Capernaum. Vol.1 - страница 3

Да, заняться иногда было нечем, но также я много писал о мыслях, которые меня посещали. Так как в блог эти мысли было не написать, у меня также было много бумажных рукописей, дневников, множество тетрадей, а их домом являлся огромный старый шкаф в углу моей кельи. За девять лет и девять месяцев жизни на маяке я написал не один роман, который никогда не увидит свет. Тысячи и тысячи страниц томились в пыли и одиночестве, как и моя душа в стенах этого родного, но одинокого чертога. Я размышлял о многом: о бытии, о Творце, о делах в мире, спорте, болезнях. За девять лет, возможно, я немного и свихнулся. Но одиночество было самым главным уделом моих бесконечно льющихся мыслей. За все время я также понял, что, сколько бы я ни писал, лучшую мысль я все равно упущу. Я буду работать или валяться, смотреть телевизор или выполнять повседневные дела на маяке, а мысль придет, развратит все в моей голове и покинет мой мир. И даже если я в спешке схвачусь за листок бумаги, все равно не смогу собрать то, что пару минут назад разбилось внутри меня и выскочило, оставив предвкушение того, что могло бы быть. Если бы я записывал все то гениальное, что приходит мне в голову, когда рядом нет листа бумаги или я так занят работой, что не могу оторваться, меня бы уже давно изучали в школах.

Но увы, так как в школах меня не изучают и я простой смотритель маяка, я пишу все то, что остается после этой мысли. Я веду свой рассказ осколками и непонятными выражениями, проводя вас по пути своей немощи. Я так устал мучаться в предвкушении того, что могло бы быть! Но не могу достичь желаемого. Возможно, это недостаток в образовании, а может, я и есть великий мыслитель, но из-за своей самооценки кидаюсь неровными отрывками своего мышления, так как моя неуверенность в собственных силах на листке бумаги стягивает мой мозг канатами, и все, что из него выходит, – это фарш из идей, мыслей и желаний. «Как трудно быть мной!» – думал я каждый день своей жизни. Сейчас я передал вам самую суть того, что хранится в моих записках – в этом огромном, старом, заполненном пыльными бумагами шкафу. И сколько еще прочту! Видит Бог, вам понравится. Но здесь, в подвале, при множестве своих белых солдат в шляпах я чувствовал себя не таким одиноким и обиженным мыслями человечишкой. У меня были миллионы, заработанные за годы работы на этом контрабандном маяке. Я был довольно популярен благодаря своему блогу и в любой момент жизни мог просто уйти на пенсию, уйти с маяка, от одиночества, от армии губящих мою душу мыслей и чувств. Но Аива держал меня. Он держал меня так крепко, что я чувствовал: задыхаюсь. Как будто сама судьба помогала ему держать меня тут, как будто в этом мире я не был нужен. Я не мог уйти просто так: я так прирос к нему – к каждому сантиметру, каждому залитому кубу бетона! К мраку его строений и вечной мерзлоты стен. Моя душа стала едина с ним, а сотни бессонных ночей в его стенах навсегда оставят мой дух бродить по стенам Аивы.

После всех этих размышлений я любил посмотреть на солнце: оно как бы очищало меня от того, что я насидел в подвале. Возможно, радиация в небольшом количестве все же потравливала мои мысли, но за девять лет жизни тут я полностью забыл свое прошлое. Возможно, в шкафу, в записках, есть что-то про него, но в моей голове было пусто. Я не помнил, кем были моя мать иотец, что заставило меня покинуть мир людей. Но я помнил, что меня звали Артуром Топи’Киллия и мне было тридцать девять лет, у меня были темные волосы, плешивая борода, красивые серо-голубые глаза, длинный кавказский нос с картошкой на конце и дурной, невыносимый характер, от которого я и сам страдал.