6
Меч просвистел в воздухе. И стукнул по столбу. С обратной стороны. В каком-то полуобмороке я почувствовала, что мои руки свободны. И голова на месте. Так он просто веревки перерубил! Вот гад! Мерзавец! Я в гневе вытаращилась на брюнета, хотела завопить, что он последняя сволочь, если так пугает девушку! Но речевой аппарат не хотел мне повиноваться, губы дрожали, а язык и не ворочался.
Брюнет поймал мой взгляд и странное выражение появилось на его лице – что-то вроде удивления, смешанного с недоверием. Но он быстро наклонился сдернуть веревки с железной панцирной груди, и я не успела уловить, что же отразилось на его лице, потому что инстинктивно поспешила отодвинуть его руку и снять веревки сама.
– Да, Мерлин жив, – повторил он за мной, – и когда он очнется, мы его спросим, хотел ли ты его убить. А пока назови свое имя и скажи, откуда пришел.
Он подал мне руку и помог подняться. Я с трудом встала на ноги – от долгой неподвижности они онемели. Невольно пощупала усы над губой – на месте.
– Я, кхм… – Придется, кажется, назваться самым дурацким вариантом моего имени. – Лёва. Горохов-в. – Разогнавшись, я чуть по привычке не сказала «-ва», но в конце фамилии резко остановилась, встав на дыбы.
– Одежда у тебя странная, – с подозрением сказал светлость. – В наших краях такую не носят.
– Приезжий он потому что! – раздался голос Мерлина.
Отшвырнув кучу сухих веток – которые опасно заискрили, к столбу вышел старик Мерлин. Колпак его был набекрень, плащ сполз куда-то насторону, а от посоха остались две половинки, которые он держал в двух руках и которыми расчищал себе дорогу к столбу.
Завидев Мерлина, гном, что стоял рядом, в раскаянии ударил себе в грудь.
– Уйди, мазила, – сердито сказал Мерлин ему. – Посох зачем сломали?
Гном развел руки как мог далеко, а потом показал на себя и свел близко.
– Слишком длинный для вас? – сказал Мерлин.
Гном грустно поглядел на Мерлина и кивнул.
– Не трогали бы вообще! – проворчал Мерлин. – Балбесы! – И он потряс двумя обломками посоха.
Гном убежал, ломая ветки.
Мерлин поглядел на меня:
– Думаю, они решили, что ты хочешь меня убить – потому что у тебя был меч. Идем. – Он взял меня за руку и потащил вон из дровяного круга.
Оказалось, кострище находилось на вершине небольшого зеленого холма, у подножия которого росли кусты и деревья и шла дорога. Дорога эта приходила от небольшой деревеньки, видневшейся вдали.
Перед нами толпились люди в крестьянской одежде будто из кино про средневековье: серые штаны, рубашки, жилеты, деревянные башмаки, тетки в сборчатых юбках и белых фартуках. Одежда напоминала школьную форму былых времен.
Мерлин поправил свой плащ и торженственно, зычным голосом объявил:
– Гольштанцы! Хочу, чтобы вы поприветствовали нашего будущего короля, – и он указал рукой на меня.
Крестьяне пораскрывали рты. Послышались восклицания.
– Вот это да!
– Мы что же, чуть короля не спалили?
– Будущего! Значит, пока что он не король.
– Ну, почти что короля… И не спалили, а чуть не повесили!
– Чуть не лишили головы!
– Ы-ы-ы-о-о!
– Топориком чуть…
Мерлин сказал:
– Пришлось бы мечом. Потому что он самых благороднейших кровей – перед вами потомок Пипина Первого…
Я – благородных кровей? Почему-то я и не подумала об этом, когда Мерлин мне тогда у озера объявил, что я потомок здешнего короля. Значит, меня, например, могли бы и на венский бал какой-нибудь пригласить, или к королеве английской на прием. И я бы с ней разговаривала на равных. И кто кому кланялся бы? Наверное, никто никому. Или обоюдно. Надо выяснить этот вопрос…
