Именно тогда по личному повелению Ивана Грозного началось освоение плодородных земель Дикого поля (к югу от Тулы). С этой целью в течение 15 лет была обустроена «Белгородская черта»: строились оборонительные линии, использовавшие искусно природные препятствия, состоявшие из завалов леса (засек), в промежутках между которыми ставили деревянные крепости (остроги), закрывавшие для татарской конницы проходы в засеках. По «Белгородской черте» насыпались огромные земляные валы, укреплялись старые города и строились новые: Белгород, Оскол, Воронеж, Усмань, Тамбов. От того времени остались в народной памяти не только победа горстки смельчаков Шереметева и Басманова над войском крымского хана Давлет-Гирея, но илетописный наказ воеводы «сторожам», наблюдавшим в заречье за Диким полем в ожидании хищных крымчаков: «На одном месте два раза кашу не варить, где обедал – не ужинать, где ужинал – не ночевать!»
Посланный царем на Днепр дьяк Ржевский с отрядом казаков и повелением добывать языков, дабы разузнать о планах крымчаков, прислал передать в самом концу 1556 года, что хан Девлет-Гирей уже не пойдет на русские южные земли. Потому что хан панически боится показавшего зубы сильного царского войска, а также из-за того, что в Крыму случилось сильное моровое поветрие, буквально выкашивающее людей…
К тому поход отряда Ржевского с русскими казаками произвел неизгладимое впечатление на местных казаков в литовской украйне – неслыханное дело московские люди искали татарских языков в их собственных владениях. К отряду Ржевского присоединилось до трехсот местных днепровских казаков, не утерпевших помочь в разведке боем на басурманской земле…
Узнав о присоединении днепровских казаков к русскому казачьему отряду и об успешном рейде отряда против татар – от возбужденного Адашева и постного Сильвестра, царь не стал изъявлять бурной радости.
– Одно дело воевать против крымчаков сотней или тысячей казаков, а другое дело ударить грудь в грудь войском в несколько сотен тысяч ратников… – сказал Иван советникам, оставив его в полном недоумении и прострации своим спокойствием и бесстрастностью.
Иван потом с усмешкой пожаловался Анастасии:
– Как им хочется склонить к рывку на юг на хана… Словно не видят за хилой спиной хана мощную фигуру султана…
– Кого им?.. – спросила Анастасия.
– Советчикам ближним – хреновым… – поморщившись, сказал Иван. – Того и гляди – Сильвестр начнет грозить гневом Господним, если упрусь и решительно не соглашусь с ними…
– А гневом, на кого направленным?.. – непонимающе спросила Анастасия.
– Ладно б, на меня одного, как тогда во время болезни… – зло огрызнулся Иван. – А то Господний гнев будет переносить на детей и…
– На царицу… – подсказала Анастасия.
– На всех… Надоели мне его страшилы, ладо мое… Если бы ты знала, как мне надоели его страшилы…
– Ты мне об этом ничего не рассказывал…
– Считает себя стражем души моей – по-прежнему…
– А ты не согласен, что у тебя есть страж души?..
– Скажи-ка, нужен царице страж души…
Анастасия посмотрела в глаза и твердо сказала:
– Царице страж души не нужен… Достаточно доброго духовника…
– Вот видишь, даже царице страж души не нужен… А Сильвестр по-прежнему считает, что царю русскому такой черный страж нужен…
– Не огорчайся, милый…
– Какие уж там огорчения, нюансы чувств, если на каждое душевное движение реагирует черный страж души – в одеянии страшилок?..
