Мужчина отпрянул и побледнел еще больше.
- Да подожди, Ари! – решила я вмешаться. – Ты с наскоку на него насел, человеку аж плохо! Как зовут вас, любезный?
- Федор я, - просипел тот слабым голосом.
- Будете кофе, Федор? – строго спросила я.
В какой-то книге вычитала, что со слабыми духом людьми сюсюкать нельзя. Раньше-то мне не на ком практиковаться было, а тут можно разгуляться во всей красе.
- Буду! – неожиданно согласился тот. – С сахаром, пожалуйста.
Я подала ему чашку, в которую предварительно булькнула два кусочка белого сахара, мужчина с благодарностью принял ее, отпил глоток и зажмурился.
- Я ж не со зла, - открыв глаза, сказал он, покосившись на Аристофана. – Говорящих котов отродясь не видал.
- Будете плюшку? – миролюбиво подала тарелку с непонятной выпечкой и с умилением проследила, как тот с наслаждением принялся жевать.
- Спасибо! – спустя минуты две сказал Федор, поднимаясь. – Вы уж извините, - обратился к коту, - что не признал в вас магическое животное.
Тот важно распушился.
- Сейчас все мигом исправлю. У меня там и телятина есть, хотите?
- Хочу! – мигом среагировал наглец, спрыгивая с дивана. – Пойдем, глянем, чем там фуагру вашу заменить можно.
И они ушли. Я мигом заскучала. С моей ногой ни на воздух не выйти, ни по комнате не походить, одни неудобства. Хотя…
Осмотрев помещение, пришла к выводу, что панорамные двери вполне подходят, чтобы через них попытаться оказаться в саду. Авось, сейчас не холодно, и не выпала роса, на которой я могу поскользнуться и окончательно доломать свою ногу или еще что другое. Учитывая мои открывшиеся внезапно способности к падениям на ровном месте, я еще и не то могу.
Отодвинув столик, поднялась, опять подкрутила юбку и рванула к выходу. Эх, так ведь и привыкнуть можно! А будь я толстушкой? Ох, представляю, как бы колыхались мои складочки при таком способе передвижения.
Наверное, пришла мне мысль, будь я толстушкой, я бы и не рискнула сбегать. Задавила жениха интеллектом… то есть, весом, и сказала бы, что оно само.
В саду оказалось… интересно. Мощеные красноватым камнем дорожки разбегались в разные стороны, аккуратно подстриженные кусты и деревья радовали зеленью, трава отчего-то тоже была вся ровная, сочно-изумрудная, так и манившая завалиться в нее и вдыхать, вдыхать, вдыхать аромат цветов, которые виднелись вдали. Эх, не доберусь я до них, похоже. Зато вот до лавки точно допрыгаю.
Усевшись на скамейку с удобной изогнутой спинкой, откинула голову назад, подставив лицо солнышку и замерла, закрыв глаза. Лучи скользили по лицу, рисуя веснушки, коих и без того было бесчисленное множество, обласкивая контур губ и щеки. Хорошо-то как! На душе отчего-то стало радостно и даже как-то непонятно, будто в предвкушении праздника. Сердечко радостно забилось, захотелось петь, скакать, взбрыкивая ногами, как неокрепший жеребенок, смеяться в голос. Странное ощущение!
- Заааачееееем тыыыыыы выыыыышлаааааа? – раздался отчего-то глухой голос кота прямо в ухе.
- Ты такой смешной! – я хихикнула, открыв глаза и увидев огромную усатую морду над собой.
Захохотав, вдруг поняла, что не могу остановиться. Все казалось таким нереально кукольным, острые углы сменялись гротескными изогнутостями, будто на картинках новомодных художников, которые я так и не сумела понять. Смешные деревья, смешные цветы, и кот тоже смешной!
Он спрыгнул с лавки, став похожим на льва – только вместо гривы у него была огромная голова. Подбрасывая зад, поскакал, будто заяц, в дом, а уже через минуту оттуда выбежал Алекс, уже одетый, застегивающий на ходу рукава рубашки.
