Отец купил этого жеребца несколько лет назад на последние сбережения в надежде, что доход от него составит ему капитал, необходимый для восстановления ранчо. До сих пор ничего подобного не произошло, но вера Никколо Мартинеса в животное оставалась нерушимой.
Лично Мэри этот конь не понравился с первого взгляда – когда отец вчера вывел его из конюшни, чтобы похвастаться перед ней своим любимцем. Бой хищно прижал уши к голове и попытался укусить ее. Хотя, несмотря на это, нельзя было не признать, что выглядит этот восточный негодник совсем неплохо, вспоминала Мэри, бороздя босыми ногами теплую пыль.
Внезапно в утреннем воздухе разнеслось пронзительное ржание, а вслед за этим послышался сильный грохот и сердитый возглас. Прервав свои размышления, Мэри воскликнула:
– Папа! – и, придерживая полотенце, бросилась бежать к конюшням.
Мэри ворвалась в конюшню и там замедлила бег, пытаясь после яркого света разглядеть что-нибудь в полумраке.
– Папа! – позвала она с беспокойством. – Ты где?
И с чувством облегчения она увидела, как из стойла в самом конце конюшни показался знакомый силуэт.
– Я здесь, Мэри. Что случилось?
– Я тебя хотела спросить, – ответила она, подходя к нему.
Будучи среднего роста, Никколо Мартинес всегда производил впечатление высокого человека, благодаря широким плечам и горделивой осанке. Но сейчас плечи его похудели и ссутулились, а когда-то черные как смоль волосы подернулись серебром. Даже глаза, раньше карие, пронзительные, казались тусклыми и затуманенными.
Мэри остановилась рядом, стараясь не выдать своих чувств.
– Я слышала, как Бой разошелся, и подумала...
– Пустяки, – прервал ее отец. – Он сегодня с утра резвится. – Он взглянул на мокрое полотенце. – Вижу, ты ходила на пруд? Будешь завтракать? Сейчас управлюсь здесь и приготовлю тебе что-нибудь.
– Думаю, что пока я дома, заниматься кухней следует мне. У тебя и так дел невпроворот.
Она оглядела конюшню, стараясь, чтобы он не догадался о ее невеселых думах. Должно быть, отец был нездоров – как здесь все запущено.
– Знаешь, я приготовлю завтрак, пока ты все тут заканчиваешь, а за едой мы поговорим. Я о многом хочу тебя расспросить.
Ее отец вздохнул и обвел взглядом убогую конюшню, стараясь увидеть ее глазами дочери.
– Конечно, дорогая. Ну что, выглядит довольно безнадежно, не так ли?
В этот миг он казался таким старым и уставшим, что сердце ее болезненно сжалось.
– Ну почему же, – уклонилась она от прямого ответа, не желая раскрывать свои мысли. – Жаль только, что ты не позвал меня раньше.
– Я бы и сейчас этого не сделал, если бы не Голардо и его планы.
Мэри решила, что не стоит рассказывать отцу о встрече с Тони на озере. Его чувства по отношению к Голардо были совершенно ясны.
– Но раз я уже здесь, то хочу услышать обо всем подробно – только за завтраком.
Отец согласно кивнул.
– Хорошо, я приду через полчаса.
Когда она уже выходила из конюшни через большие двустворчатые двери, он сказал ей вдогонку:
– Сделай мне кофе как можно крепче.
Минут через сорок они сидели друг против друга в большой неубранной кузне за накрытым клеенкой столом. Воспоминания о том, как здесь все выглядело раньше, усилили меланхолию Мэри. Шкафчики сияли белизной, линолеум на полу был безупречно чист, льняные шторы накрахмалены. После смерти матери за порядком в доме смотрела экономка. Теперь каждый предмет здесь нуждался в чистке. Она внесла и это в список необходимых дел, который постоянно мысленно пополняла.
