– Ну ты выдал, философ, – озадачился папа № 2. – Я тебе больше скажу, я даже Пушкина в школе не всего прочитал. А ты Копперфильдом каким-то тычешь.
Папа № 3, кажется, был обескуражен:
– Темные времена… Ладно. Так вот, как я уже говорил, первоначально эта «сокровищница», находящаяся сейчас в развалинах выше озера Копаиды, была гробницей одного из древних орхоменских царей. Согласно традиции, в ней был погребен (разумеется, уже после того, как она была разграблена) один из древнейших греческих поэтов – беотиец Гесиод.
Все зашумели, призывая папу не отвлекаться на поэтов. Что с них возьмешь? Папа № 2 даже что-то буркнул про латыша, у которого что-то там и душа. Глотнув водички, папа № 3 пошел пятнами, но все-таки перешел к описанию Микенской гробницы.
– Подземная, с высокими потолками и боковыми комнатами. Во втором веке она была в целости, но в начале девятнадцатого века путешественники уже сообщали об обрушении купола в Орхомене.
– Жулики! – взорвалась мамуля. – Наверняка сами там полазили, что-то нашли, сперли, а купол обрушили. Схема-то рабочая. У нас так когда-то хлебный магазин в деревне спалили.
– В какой такой деревне? Ты же говорила, что коренная москвичка? – удивился папа № 2. – Еще жаловалась, что из-за первого мужа в наш Мухосранск перебралась. Такое сказать про наш славный город! В любом крупном здании тебе сразу и гостиница, и маникюрня, и стриптиз, и похоронное бюро, и «Пятерочка»! Где ты в своей деревне такое найдешь!
– Не отвлекай историка, стратопедарх! – огрызнулась мамуля, пойманная с поличным, и величественно кивнула третьему мужу. – Продолжайте, маэстро.
– Уже в наше время Афинское археологическое общество проводило там раскопки и обнаружило микенский дворец, доисторическое кладбище и древний театр. Туда можно свободно попасть всем желающим, туристические маршруты проложены.
– Значит, ничего там не найдем. Зряшное дело. Если там побывали наши туристы – пиши пропало. И камешки по России-матушке растащили.
Дух Вонюх весело захихикал, шейх с бабушкой Сирануш принялись живо дискутировать, причем каждый на своем языке, мамуля с раздражением размахивала руками на второго, а Миша что-то рассказывал йогам про туристические обычаи разных стран.
Я же внимательно наблюдала за папой № 3: хоть вещал он довольно меланхолически, но глаза его сверкали нездоровым блеском. Четки ходили ходуном, а это верный признак: у папы припасена сенсационная новость. Я мысленно досчитала до трех, и тут папа поднял вверх указательный палец:
– Но! У меня есть для вас потрясающая новость. Развалины «сокровищницы Миния» в Беотии упоминаются также в трудах Александра Лопатина-Соркина, и вот у него я нашел интересную легенду. Ее передавали друг другу из поколения в поколение местные жители. Теперь она существует, скорее, в качестве песни…
– Не томи, Ницше мне на всю голову! – взмолился папа № 2.
– До Ницше тебе еще далеко… – опять с капелькой снобизма заметил третий отец. Но второму сходство с великим было до звезды.
– Все, что не делает меня Ницше, делает меня лучше!
Третий покачал головой с укоризной:
– Словом, если совсем кратко: есть версия, что самое ценное сокровище Миния было спрятано в отдельном месте. Это была небольшая усыпальница любимого пса жены Миния.
Мамуля застонала и потребовала валерьянки. Бабушка Сирануш полезла в карман жилетки и наскребла ей целую пригоршню таблеточек.
