– Косыгин выпуск товаров народного потребления наращивает, – продолжал он. – Обувь приличную делает, одежду добротную шьет. Холодильники в продажу пошли. Бритву, что Лешка из Америки привез, до винтика разобрали, и теперь портативная электробритва в продаже появилась, харьковчане постарались. У меня теперь такая! А телевизоры как раскупают? Только давай! Я радуюсь, когда об этом говорю. А ты про Маленкова вспомнила, да хер бы с ним!
– Ты прямо, как грузчик! В доме бы ругаться постеснялся!
– Извини, не сдержался, – Никита Сергеевич сел на кровать. – Что зять наш?
– За Раду трясется, – улыбнулась Нина Петровна.
– Нравится мне парень, смышленый.
– Слава Богу, а то ворчал!
– Ворчал, а теперь вижу – приличный.
– Рада говорит, отношения у Алексея с главным редактором натянутые. То ли завидует он ему, что молодой, талантливый, то ли боится, что подсидит. Алексей нервничает, а настроение его сразу Радочке передается, а она на сносях. Положение тревожное. Ты подумай, как быть.
– Газета комсомольская, – ответил Никита Сергеевич. – Там Шелепин заправляет.
– Чего вздор несешь? Шелепин от одного твоего взгляда трясется. Я тебе информацию донесла, думай!
– Ну шо я теперь должен сделать? Алексея утешить или шо?
– Делай выводы! А Радочку лучше на сохранение положить, мне за нее боязно, – с глубоким вздохом проговорила супруга.
– Ты, Нин, врачам позвони, разузнай, что к чему, может, ее и правда в больницу надо? – забеспокоился Никита Сергеевич. С утра же решил пригласить к себе главного акушера и министра здравоохранения, потолковать о здоровье дочери.
Хрущев встряхнул одеяло, торопясь залечь в кровать.
– Про душ забыл! – спохватился он. Не приняв душ, Никита Сергеевич в постель не ложился.
– Так иди! – махнула Нина Петровна. Все мысли ее были заняты беременной дочкой.
Никита Сергеевич вернулся замотанный в махровую простынь.
– Пижаму потерял, не знаешь, где?
– Да вот же, на стуле!
Супруг сбросил полотенце и стал натягивать пижаму.
– Знаешь, какая мысль, Нина, мне в голову пришла?
– Скажи.
– Страна наша социалистическая, за мир борется. Нам самое главное, чтобы харчи были и крыша над головой, и еще – чтобы мир на планете торжествовал!
– Дальше-то что?
– А министерство, отвечающее за нашу обороноспособность, Министерством Вооруженных Сил называется.
– Так! – кивнула Нина Петровна.
– Что – так?! Мы Вооруженные Силы взялись сокращать, армию в два раза режем! Какое к черту Министерство Вооруженных Сил, если коммунисты всем сердцем за мир выступают?! – горячился Никита Сергеевич. – Хочу переименовать Министерство Вооруженных Сил в Министерство обороны, чтоб даже дурак знал, что мы обороняемся и нападать ни на кого не желаем! Понятно?!
– Теперь понятно, – отозвалась жена.
– Что скажешь?
– Правильно задумал.
– А ведь никто до этого не додумался, ни Молотов, ни Ворошилов!
– Очень осмысленно – Министерство обороны! – еще раз одобрила супруга.
Никита Сергеевич придвинулся к ней и чмокнул в щеку. Нина Петровна довольно зажмурилась.
– С Шепиловым вчера общался, такой, знаешь, парень понятливый. Молодой, а уже профессор, лекции читает.
– Это главный редактор «Правды»?
– Он. Я его Секретарем ЦК выдвигаю, международные вопросы на него замкну.
– Симпатичный человек.
– И не зазнайка. Вот каким ребятам страной управлять, а не индюкам вроде Молотова. Хочу в выходные его в гости позвать?
– Если с Радочкой все обойдется! – назидательно отозвалась Нина Петровна.
