Здесь, вдали от шума и суеты, она получила уникальный опыт созерцания и борьбы. Она напитывалась естественными истинами, которые бы никогда так не познала, даже прочитав всю российскую государственную библиотеку. И боролась со своими вечными ветряными мельницами, которые традиционно осыпали ее ворохом вопросов, впечатлений, сомнений. Но и здесь она не сумела «отсидеться» в стороне от общественной жизни. Хотя баланс между уединением и общением именно в то время был, пожалуй, самый приемлемый для ее натуры. Люди вокруг девушки уже тогда делились на две категории: одни ее необыкновенно любили и тянулись к ней, как к магниту, другие – категорически ей не доверяли и опасались сближаться с ней на уровне животных инстинктов. И те и другие были правы. Она не оставляла места равнодушию по отношению к себе, пугала или завораживала – везде, куда бы ни попадала.
К этому опыту Саша относилась очень бережно, и почти никто впоследствии не знал историю ее монастырской жизни в подробностях. В Москве она появилась так же внезапно, как и исчезла. Говорили, что в первое время она не могла вспомнить, как пользоваться городским водоснабжением – открывать краны с водой, ела только ложкой, открывала консервные банки перочинным ножом и отказывалась от мобильной связи. Зато в считанные недели она поступила в новый институт и устроилась работать, а в считанные месяцы она уже окружила себя бомондом и публично участвовала в известных тусовках города. В то время она была так пронзительно открыта, что многим казалось – она испытывает судьбу. Эта сумасшедшая смелость и душевная обнаженность привлекала к себе не только поклонников и поклонниц, но и много попросту нездоровых людей. Наверное, это было следствие такого странного для ее окружения «дикого» опыта. Она не боялась ничего. Ничего. Ничего и никого…
Саша замедлила шаг. Утопая в воспоминаниях, она внезапно вернулась к реалиям с одним единственным вопросом, будто гвоздем вонзившимся в ее сознание: что же произошло?!
Что изменило ее или изменилось в ее мире, раз она содрогается в панике от страха кого-то обидеть, высказать свое мнение, кому-то отказать или попросту врезать по морде за хамство. Именно отголоски этого панического ужаса, стеснения и подавленности сейчас волнами катаются по ее уставшему уму, отчаянно взвизгивая от вызывающего поведения хозяйки.
Саша оглянулась на Олега. Его непроницаемое лицо напоминало маску. Впереди замахала руками Влада, призывая отстающих поторопиться. Вульгарно вдохновленная женщина с пустыми глазами. Патрик скрылась из виду – спуск в пещеру был неотвратим, она уже готовила комбинезоны.
Когда Саша подошла к остальным, Патрик раздавала комплекты вещей, собранные для спуска в пещеру.
– Это что за на фиг? – не понимала Влада, с удивлением рассматривая пакет с термобельем.
– В пещере холодно и большая влажность, поэтому одежда должна быть теплая. Надо надеть термобелье под комбинезон. Не волнуйтесь, мы эту одежду все равно быстро испачкаем, можно сказать, что это для вас одноразовый комплект.
Саша получила свою экипировку и тоже стала с недоумением ее рассматривать. Она покрутила в руках каску с подшлемником, примерила и подняла глаза на Патрик:
– Эй, а можно без каски обойтись? Ну прям как бидон на голове.
– Би… что? – Патрик передала Саше пару перчаток из кожзама, носки и ботинки. Вокруг раздался дружный хохот.
