– Молодец, – кивает дед, – Егор Брагин. Потом, Юра, доложишь по порядку. Зачем женщин утомлять… А Брагину надо награду… Я скажу Коле, чтобы он ему не медальку, а орден… хм… Если есть за что…
– Леонид Ильич, да мне не за что, – начинаю я, но он перебивает.
– Тихо… ммм… Не забудь, Юра, проконтролируй.
– Не забуду, – улыбается Чурбанов.
– Так… кхе… Наталья, понравилось… тебе кино?
– Довольно увлекательно, – уклончиво отвечает она, опасаясь по-видимому, не попасть в линию партии.
– Довольно… Хм… А тебе?
Он поворачивается ко мне.
– Понравилось, Леонид Ильич. Действительно увлекательно и наглядно показано, что зло, даже такое эффектное и привлекательное, а герои там по началу выглядят действительно привлекательно, так вот, зло всегда бывает обречено. Как бы это ни начиналось, конец один.
– Хм… – жуёт губами Ильич.
– А вообще, – продолжаю я, – я люблю вестерны. Ковбои, индейцы, приключения, торжество справедливости, простые и ясные мысли.
Я знаю, это его любимый жанр. Он даже, когда в Штаты летал, ему Никсон организовывал встречу с каким-то известным актёром, которого Ильич очень уважал. Они вроде даже подружились, что-то там было такое. Я фотку помню генсек в ковбойской шляпе и с «кольтом». А потом, когда наш дорогой кормчий почил, этот ковбой хотел приехать на похороны, но «свободные» и «либеральные» америкосы ему почему-то не разрешили выехать в наш «тоталитарный» совок.
– Хм… про ковбоев? И какие тебе нравятся?
– Ну, – чешу я в затылке, вспоминая фильмы и опасаясь назвать что-нибудь ещё не снятое, типа «Омерзительной восьмёрки» или «Джанго освобождённого». Ильич ведь потребует мир перевернуть, но найти.
– «Великолепную… семёрку» смотрел?
– Конечно, – киваю я. – «Зорро» тоже, «Золото Маккены»…
Он кивает.
– «Виннету», – продолжаю я шпарить по классике жанра, – «Оцеола», «Чингачгук», «Верная рука»…
Интересно, они в Черногории снимали все эти каньоны? Наши Югославские друзья гойкомитичи.
– Молодец… – улыбается Ильич. – Много… видел.
– А, ну «Лимонадный Джо» ещё. Но мне знаете что больше всего нравится, Леонид Ильич?
– Ну, – смотрит он на меня с прищуром и улыбочкой, с какой обычно высокопоставленные дедушки любуются своими внезапно осмелевшими внучатами.
– То, что наши собратья по соцлагерю снимают про индейцев, а мы свои собственные вестерны делаем, на родной и всем понятной фактуре. Вот «Белое солнце пустыни», хотя бы.
– Откуда… ты взялся мм… такой? Где тебя Жора… хм Нашёл?
– Я с его другом в госпитале лежал после ранения, – улыбаюсь я.
– И куда тебя?
– В грудь.
Он качает головой.
– Леонид Ильич, а вы «Хороший, Плохой, Злой» смотрели?
– Нет… хм… Говорят, барахло.
– А мне кажется, это один из лучших фильмов жанра.
– А где ты… э-э-э… видел? – прищуривается он.
– Я не видел, читал только про него. В журналах да газетах. Или вот книжка ещё есть, кажется «Живопись, театр и кино в США» называется. Как-то так. Там ругают, конечно.
– Так зачем… смотреть, если ругают?
– Так они и «Белое солнце» ругали, на экран не пускали и «Руку бриллиантовую». Если б не вы, так и не увидел бы никто.
– Откуда это… ты знаешь? – хмурится генсек.
Упс… Правда, откуда? На «Кинопоиске» прочитал, а может, в «Википедии» или ещё где, не помню точно…
– Так все знают, в народе говорят, – пожимаю я плечами.
– В народе… говорят? – удивляется он. – А что ещё… кх… в народе говорят?
– Про кино?
Он лукаво улыбается, будто говоря, мол, не увиливай, понял же, о чём спрашиваю.
