Я помолчала.
– Стюарт?
– Да?
– А у других видов такое бывает?
– Что именно? Что они поедают друг друга?
Я кивнула.
– Ну, у черных вдов. Это тоже пауки. И еще у пары видов пауков, которые умирают после спаривания – самцы то есть, – так что самке даже не приходится нападать во время спаривания. – Он так часто и громко повторял слово «спаривание», что другие школьники начали поднимать головы и отвлекаться от своих тетрадей. – Поэтому она все равно его съедает, понятно?
– Чтобы получить белок, – постаралась произнести я как можно тише.
– Да, ради белка.
– Ну, а другие виды, кроме насекомых, этим занимаются? Например, млекопитающие?
Стюарт странно посмотрел на меня и не ответил. Я подумала, что у нас складывалась неплохая беседа, но я все испортила. Я мысленно пнула себя.
– А почему ты все время носишь черное? – спросил он.
Так, на всякий случай.
Черное не такое маркое.
– Чтобы не думать о сочетании цветов, – ответила я.
– Тебе бы подошла цветная одежда. Может, тогда окружающие поменьше говорили бы о том, какая ты странная.
Наши взгляды пересеклись, но только на секунду.
– Извини, но это правда.
У нас, изгоев, был обычай распределяться по своего рода концентрическим кругам. Дети вроде Стюарта расстраивались, наблюдая за кем-то вроде меня, кто находился на еще большем отдалении от остальных, но радовались, что они не на нашем месте.
– Они все равно будут думать, что я чудачка, несмотря на одежду.
Он посмотрел на меня.
– Ага.
Он встал из-за стола и прижал к груди папку с бумагами.
– Возможно, ты права.
После этого отошел и сел за отдельный стол.
Те мальчики, что хотели со мной встречаться, походили на меня – их тоже считали странными, и они предпочитали держаться подальше от остальных на уроках физкультуры или в столовой. Они часто переезжали, держали в карманах ингаляторы или косили глазами – и были при этом слишком умными, чтобы их за это не презирали.
Каждый раз, когда я начинала ходить в новую школу, кто-то из таких мальчиков находил предлог, чтобы заговорить со мной. Например, спрашивал, что нам задали по математике, как будто не записал сам, садился напротив меня за обедом и рассказывал о своем научном проекте или о костюме, который собирается сделать на Хеллоуин. А потом однажды, спустя месяцы, он приглашал меня к себе после школы – подготовиться к тесту по истории или испытать механизм, который он соорудил для научного проекта. В какой-то момент я выучила слово «предлог» – причина, которая звучит как оправдание. Родители мальчика еще не вернулись с работы. Мы проходили к нему в комнату. Почти всегда все развивалось по одному и тому же сценарию.
Мне следовало отказаться. Мне хотелось сказать «нет». Я понимала, что будет правильно предложить ему оставить меня в покое, но ведь таким, как он, и так уже не раз отказывали одноклассницы, над ним постоянно смеялись. Как я могла ответить отказом?
Так случилось с Дмитрием, Джо, Кевином, Ноблом, Маркусом и Си Джеем. Каждый раз я заходила к нему домой, надеясь, что теперь-то он не будет настолько милым или не станет подходить ко мне слишком близко. На этот раз никакого искушения.
В конечном итоге я кое-что поняла. Говорить себе: «На этот раз все будет по-другому», – все равно что подтвердить, что в этот раз произойдет то же самое, что происходило всегда.
После Си Джея мы переехали в Цинциннати, штат Огайо. Утром, когда мы ехали в машине, я спросила:
