Целитель – 6 - страница 20

– Алгоритмы на мне, – успокоил я Ваню начальственным мановением, – проги сам напишу, а за тобой – матчасть.

– Здорово! – крякнул Скоков, потирая руки. – Это здорово!

«Три богатыря» – бородатые очкарики из Ваниной команды – радостно заулыбались, пихая друг друга локтями.

«Даёшь советский томограф! Даёшь пятилетку в три года!»

Хмыкнув, я обошел сканер, переступая кабели и вязки проводов. За стеклянной стеной рябили Удальцовские пруды, а на тот берег выходили белые пятиэтажки.

Меня передернуло. Вообразил, каково это – окунуться в стылую воду. Обжигает, как огнем, только с обратным знаком…

Снега мы пока не видали, однако белёсое небо помаленьку затягивалось клубистой, синевато-пепельной хмарью, да и ветерок поддувал морозный – лицо немеет. Лужи по утрам окаймлялись целлофановым, перепончатым ледком, тонким, как покровное стеклышко для микроскопа – он колко хрустел под колесами «Ижика». Предзимье…

– Ладно, дерзайте, – улыбнулся я в дверях, вдохновляя однокурсников на новые трудовые подвиги. – Нужен буду, наверху ищите.

Цоколь пустовал, лишь в гладильной шипела утюгами пара студенточек. Зазывно распахнутые дверцы лифта словно поджидали меня, но я свернул на широкую лестницу, взбегая на первый этаж, просвеченный насквозь, как сухой аквариум.

– О, Миша! – живо развернулась тетя Дуся. – А тут к тебе!

С низенького диванчика плавно, по-кошачьи, встала Инна в пухлой куртке и задорной лыжной шапочке с вышитыми снежинками.

– Привет! – расцвела Хорошистка улыбкой. – А я… Вот! – она провела пальцами по картонному ящику со знакомой синей картинкой. «МикроЭВМ «Коминтерн-1А». – Купила тут, недалеко… А он такой тяжелый! Олег на съемках сейчас, в Казахстане где-то… А потом смотрю – твоя машина стоит! Думаю, может, ты…

В синих глазах сияла такая несмелая и чуточку кокетливая мольба, столько в них светилось надежды, что я уступил.

– Пошли, – сказал, подхватывая ящик. – Как ты его только дотащила!

– На себе! – жизнерадостно прозвенела Инна. – Ой, ты же в одном свитере!

– Да ладно, – запыхтел я, боком проходя в раскрытые девушкой двери, – в машине согреюсь.

Осторожно уложив хрупкий груз в кузов, прижал его сбоку запаской, чтобы не елозил, и залез на водительское.

– Садись!

По-женски суетливо, Хорошистка устроилась на переднем сиденье.

– Да тут недалеко, на Ленинском! – затараторила она. – В большой квартире ремонт, пришлось нам переехать в съемную. А то пыли столько!

Я промычал нечто сочувственное, трогаясь и выезжая на Кравченко. А Москва принарядилась к празднику…

Отовсюду жгло красным цветом – трепетали на ветру флажки и полоскали стяги, надувались, как паруса, транспаранты, переброшенные через улицу. Голые деревья уже не гасили сполохи наглядной агитации, и в поле зрения постоянно попадали образы Великого Октября – «Аврора», красногвардейцы, вдохновенный профиль вождя мирового пролетариата…

– Буду сразу и учиться, и сниматься! – оживленно щебетала Инна. – А вот на сцену выйти стесняюсь! Представляешь? Ну, вот что я за человек…

– Красивый человек, – вставил я, выворачивая на проспект и улавливая в глазах пассажирки такой знойный посыл, что кровь в жилах закипела. – Куда ехать?

– А вон! До того дома – и направо! Вон, где арка!

Остановившись у подъезда, я нагрузился и зашагал за Хорошисткой, ругая курский «Счетмаш» – могли бы и прорезей наделать в ящикотаре, а то и ухватиться не за что…

– Сюда! – Инна отперла дверь квартиры и пропустила меня за порог. – Да ты не разувайся!