Самохина мигом подняла руку, как школьница на уроке:
– А это правда, что у Яхве две жены было?
– Сложно сказать, – глумливо усмехнулся Изя, – ЗАГСов тогда не водилось … Но, по слухам – да, подженился Иегова. На Ашере и Анатхе. Понятное дело, радетели единобожия повычеркивали их имена из священных текстов, что само по себе – грех, зато в народной религии они задержались надолго. Хотя… – консультант шибко почесал в затылке. – Тут все не просто. Ашера или Ашима-Бетхил – это великая богиня Иштар, она же Ашторет. Имя «Анат» переводится, как «Небесная Госпожа». Однако представлять Анатху-Бетхил как ангелицу, не стоит – это была весьма любвеобильная, прекрасная, но и крайне жестокая покровительница войны и охоты…
Я отвлекся, глянув за пыльное стекло. Поморгал, и снова глянул. Пустыни не было.
Пологие склоны холмов, низины, каменные осыпи, песчаные наметы – всё курчавилось сочной зеленью. Неистребимый девясил, растрепанный метельник, а поверх буйных трав – тощие акации.
И всё это цвело, спело, колосилось, спеша поглотить вешнюю воду! Астрагалы, колокольчики, молочаи, герани, тюльпаны – лепестки всех оттенков бесстыдно распускались, спеша отдать нектар пчелам, жужжащим в три смены. Не задуй хамсин, какой свежей и нарядной предстала бы Иудейская пустыня!
– Любуешься? – привалилась ко мне Рита.
– Ага… И злюсь! На фиг нам эта песчаная буря?
– Тс-с! – Альбина строго поглядела на нас, шалунишек, и приложила палец к губам.
Мы с Маргариткой разом затихли, принимая постное выражение, а Изя до того увлекся, что даже не обратил внимания на странное поведение жены, попрекавшей не его.
– Вся закавыка в том, – развивал он тему, – что изначально Яхве числился ханаанским божеством второго, даже третьего плана, а место верховного занимал Эль. Эль Элион – Бог Всевышний, Эль Шаддай – Бог Всемогущий! Именно женами Эля и были Ашера с Анат. И, когда жрецы Яхве воспользовались смутой, чтобы вытеснить Эля из памяти паствы, то и обе его супруги достались новому господу. А чё? Всё, как у людей!
Я поднапрягся, с усилием сжимая губы. Рита уткнулась лицом мне в плечо, а Инна с Наташей поспешно прикрыли свои улыбочки ладонями – лишь синие глаза таращились, испуская озорное сияние.
Тот же день, раньше
Мурманск, улица Кирова
Поездка в Москву взбудоражила Гирина, радуя и огорчая. Перед ним раскрывались некие потаенные горизонты, маня вершинами будущности, однако настроение все равно портилось.
Да, он сделал свой выбор, сложный, но понятный любому военному человеку. Есть такая профессия – Родину защищать, и уж на каком поприще подвизаться настоящему офицеру, легко вывести из этой простенькой формулы.
Однако, даже у священного долга имеется малоприятная изнанка. АТАВКР «Ульяновск» готов к походу, но нынче уйдет в море без своего старпома…
Хмуро покачав чемоданчиком, капдва вошел в знакомый подъезд и, ступая по ступенькам, уловил вертлявую мыслишку: его ручную кладь называют «дипломатом» или вовсе «атташе-кейсом»…
Криво усмехнувшись, Иван ускорил шаг и позвонил, надавливая знакомую клавишу из синей пластмассы. С незнаемым ранее любопытством он разглядывал новенькую дверь, отделанную светлым ореховым деревом. Сам ее вешал, дюжий матрос Вахонин лишь удерживал створку…
Расслышав торопливое шлепанье, Гирин живо нацепил приятную улыбку. Настя махом отпахнула дверь. Карий сполох радости сверкнул в раскрытых глазах – и гладкие руки стиснули моряцкую шею.
