Сначала девушка глядела на него, как на умалишенного. А потом… согласилась.
Но лучше бы она этого не делала. Потому что очень скоро сказка превратилась в кошмар. Когда Клара оказалась в Америке, выяснилось, что за ангельской внешностью девушки и ее умением великолепно играть на фортепьяно таится весьма скверный характер. Сухой, бездушный и крайне эгоистичный. Ричарду пришлось убедиться, что во всем мире для Клары не существовало никого, кроме нее самой: ее славы, ее гастролей и, разумеется, денег. А он служил лишь инструментом для того, чтобы добывать для нее и первое, и второе, и третье.
Холодная и расчетливая Клара, используя широкие связи Нельсона и его огромную известность, быстро познакомилась с нужными людьми, организовала собственные выступления на самых престижных концертных площадках мира. Опираясь на знакомства, которые водил Нельсон среди банкиров, финансировавших выпуск его картин, она сама обзавелась выгодными контрактами на выступления. А когда Нельсон познакомил ее с одним безумно богатым малайзийским принцем, являвшимся фанатом творчества Ричарда, Клара немедленно добилась выпуска собственных пластинок и компакт-дисков в Малайзии: из любви и уважения к Нельсону принц был готов пойти буквально на все.
Но при этом, чем больше росла слава самой Клары, чем более дорогими становились билеты на ее выступления, чем с более влиятельными людьми знакомил ее Нельсон, тем холоднее становилась она с ним в постели. Порой, ссылаясь на «головную боль», она неделями отказывалась заниматься с ним сексом. И одновременно могла без всяких объяснений, даже не предупредив его, уехать отдыхать на какой-то экзотический курорт и оставаться там одна. Порой Нельсону приходилось буквально умолять ее вернуться. От этого он чувствовал себя униженным и раздавленным. Нет, это были совсем не те отношения, о которых он мечтал!
Все кончилось, когда он внезапно узнал о связи Клары Риччарделли с одним известным немецким дирижером. Тот годился Кларе в отцы, но был очень знаменит. Вальтер Хоффаллер являлся бессменным художественным руководителем нескольких музыкальных фестивалей в Германии, приглашенным дирижером Берлинской и Венской оперы, Бостонского оркестра. И Клара, судя по всему, сделала свой выбор.
В тот самый момент, когда Ричард Нельсон узнал об этом, к его дому на Кэролл-авеню как раз доставляли рояль «Бехштейн», который он специально заказал в качестве подарка Кларе к ее дню рождения. Он видел, как распахнулись ворота виллы и как рабочие осторожно повезли поставленный на специальную платформу рояль к главному входу. Словно оцепенев, Нельсон смотрел, как они подхватили его на лямки и начали втаскивать в холл. И только когда рабочие потащили рояль по широкой мраморной лестнице на второй этаж, он наконец сбросил оцепенение и кинулся к ним с криком: «Нет! Нет! Стойте!»
Ошеломленные рабочие остановились.
– Нет, – выдавил Ричард Нельсон, – этот рояль не будет стоять здесь.
– Но куда нам вести его, мистер Нельсон? – оторопело посмотрел на него бригадир. – Нам приказали доставить его сюда!
– Я дам вам другой адрес. – Ричард Нельсон выхватил лист бумаги и крупно набросал: «Берлин, городской оркестр. Любимой пианистке главного дирижера».
Он потянул этот листок бригадиру грузчиков.
– Вы хотите, чтобы рояль был доставлен в Берлин?
Ричард кивнул.
– Но это будет вам страшно дорого стоить!
