Вечером ее разбудил гомон и смех пробегающих мимо детей. Оказывается обоз уже остановился, и народ стал стаскивать вещи и готовиться к ночной стоянке. Так как вещей у нее не было Мирина, чувствуя себя после еды и сна очень бодрой, но очень хотящей «в кустики» поспешила сделать все очень быстро и начала собирать хворост. Она следила, чтобы не заходить в лес, и вообще меньше встречаться на пути людей. Натаскав уже не маленькую горку веток, она заметила, как ей с другого конца стоянки машет Ивах.
– Ты, думаю, умыться хочешь? – спросил, когда они оказались рядом.
Мирина просто кивнула в ответ, счастливо улыбнувшись.
– Иди за мной.
И они стали отходить от общей стоянки в сторону. Через несколько десятков шагов до них донеслось плеск воды и женский смех.
– Иди прямо. Там сейчас женщины моются. Вот тебе мыло, – и мужчина протянул небольшой горшочек, – и тут одежда. Ты извини, но у тебя одежда, которую нельзя носить. Я то ничего против цаахов не имею, но есть и те, кто их ненавидит. Тебе тут женщины из обоза передали платье, сказали, что подойти должно. – Ивах смущенно улыбнулся и пошел назад. Мирине была приятна такая забота. Через пару шагов она увидела большой ручей или мелкую речушку, буквально по колено, которая текла из леса, делала полукруг у дороги, и снова уходила в лес. В воде посмеиваясь плескались, смывая дорожную грязь, трое женщин, одна из них та самая, которая кормила ее в обед. Немного помявшись, все же не очень приятно раздеваться перед незнакомыми людьми, Мирина скину свою уже изрядно грязную одежду и постаралась лечь в воду. Водица к слову, оказалась почти теплой, видимо текла не из ключей и успела нагреться на солнышке. Женщины, заметив ее, нисколько не смутились, а наоборот стали рассматривать вовсю, еще больше смущая.
– Девоньки, смотрите, она и вправду благородная. Все тело белое, кожа нежная. Синяков нет нигде. Верно говорят, что сбежала от мужа. – нарочно громко сказала одна из них.
– Ага, да и откормлена на зависть, видимо привыкла вместо воды молоко пить. – подхватила та самая повариха. Мирина не выдержала.
– Ну тогда, судя по твоим габаритам, ты точно во дворце живешь и пьешь не молоко, а сливки, – огрызнулась она.
Женщины замолчали, а потом та самая повариха раскатисто засмеялась.
– Да уж, ну и находка ты. Весь обоз переполошила. Не робкого десятка сразу видно. А правда говорят, что ты в Зачарованный Лес не боишься заходить? – женщины, не выходя из воды, пересели поближе. Мирина как раз закончила мыть волосы, и потому решила, что хоть у нее и есть смена одежды, но наряд, который ей дали цыгане надо сохранить, а потому взяла его в руки, селя не далеко от женщин и начала его стирать прями сидя в воде.
– Правда. Просто я очень издалека, а там у нас про этот лес ничего не знают.
– Быть того не может. Это же вообще самое страшное, что есть в мире…
– Нет, поверьте не самое. Вот вы слышали про ИнтернЕт?
Женщины замерли, широко раскрыв глаза и не дыша.
– А кто это?
– УУУУУ это страшный гад. Он завладевает людьми. Они не могут без него, кто хоть раз попробовал, порой он приносит удовольствие, но может внушить и желание убить. Без него многие уже жить не могут. – рассказывала Мирина, руками с остервенением терла ткань.
Женщины не шевелились, а Мирина, как раз закончив полоскать юбку, выжала ткань, сполоснулась еще раз в проточной воде и стала выходить. Женщины так и продолжали сидеть.
