Случайно, но он попал в самое яблочко, розы были единственными цветами, к которым Катя была неравнодушна. Их аромат всегда кружил ей голову, и Катя даже в какой-то мере боялась этих цветов, опасаясь за свою репутацию. Вежливо поблагодарив, она приняла цветы, и ей стоило больших усилий не зарыться лицом в это благоухающее обилие нежных лепестков, чтобы до исступления наслаждаться их ароматом, забыв обо всём на свете. Константин Степанович попросил официанта принести вазу с водой и принять заказ. Как бы Кате не хотелось есть, но она не желала, чтобы Константин Степанович подумал, что ей приятно его общество, потому от еды отказалась, заказав себе лишь чашечку чая с кусочком тортика.
– Я бы с удовольствием выпил с вами шампанского, но я за рулём. Так что и мне того же самого, что и девушке, – обратился он к официанту.
Катя сразу приметила папку, лежащую на столе, потому первая спросила:
– Я полагаю, вы хотели поговорить со мной о пьесе? – с серьёзным видом спросила она, устремляя взгляд на папку.
– Да, дорогая вы моя, именно о пьесе. Видите ли, – Константин Степанович достал листы рукописи. – В таком виде её не пропустит не один художественный совет. Забракуют.
И он стал зачитывать некоторые места, которые были совсем уж отвратительны.
Сказать, что Константин Степанович придирался, было бы не верно. Слушая текст со стороны, Катя и сама чувствовала фальшивость, искусственность многих фраз.
– Можно переделать, – неуверенно бросила она.
– Не всё так просто. Эту пьесу надо доводить и доводить до ума. Я знаю человека, который занимается этим профессионально. Его не интересует слава, потому за деньги он превратит любой посредственный текст в шедевр. Но не это главное. Главное в том, что пишут все или почти все, а публикуются лишь по связям. Раз попав на вершину горы, люди из кожи лезут, чтобы там закрепиться и беспощадно уничтожают новичков. Я понятно объясняю?
Катя сидела, слушала и с каждой секундой ощущала свою обречённость. Либо деньги, либо блат – третьего не дано, об этом её предупреждал и редактор газеты. “Слишком много амбициозной посредственности стремится преподнести себя как гениев”, – вспомнились ей его слова.
– Катенька, с тех пор как я увидел вас полтора года назад, я потерял покой.
Девушка удивлённо вскинула брови.
– Значит, вы меня не помните? А ведь мы с вами ехали в одном поезде. Саранск – Новосибирск. Я вас увидел ещё на перроне, вы были с Любой. У меня был купейный билет, но я заплатил проводнице, и она мне поменяла на плацкартный. Моё купе было соседним с вашим. Знаете, вы мне очень напоминаете…
– Вот только не надо говорить, что я похожа на вашу покойную жену, которую вы безумно любили.
– Но это правда!
– Вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей? – напрямую спросила она.
– Да, – голос Константина Степановича при этом вздрогнул. – Катенька, я буду на руках носить вас.
Катю опять затошнило, но она взяла себя в руки.
– Так что по поводу пьесы?
– Пьесу мы поставим. Я дам вам адрес того человека, он её отшлифует, и всё будет прекрасно.
– У меня одно условие: все пьесы, которые Люба будет писать, вы будете ставить и платить согласно договору?
– Ну разумеется, дорогая.
– И ещё …ни при каких обстоятельствах Люба не должна знать о нашей сделке.
– Хорошо, как скажешь. Поехали ко мне.
Катя испуганно сжалась, но это длилось лишь пару секунд. Не в её правилах было отступать от принятых решений.
