Сволочи!
Звонок раздается неожиданно, когда я почти про него забываю, занятая своими тяжелыми мыслями.
— Ну, Полухина!.. — голос бывшего не столько сердит, сколько растерян.
— Что? Что случилось?
Ожидаю самого худшего.
— А то... Аверкин твой действительно работал на одну организацию вместе с твоим братом. Правда незадолго до гибели Валерия уволился и...
Он молчит, а я уже чуть не на одной ноге скачу, так меня распирает.
— Ну?! Не тяни ты! Говори уже...
— Да что говорить? — вновь молчит и я почти слышу, как он потирает вспотевший лоб, — Стас-то твой в пропавших без вести числится... Ну попали...
С минуту перевариваю информацию.
— Почему попали-то? — удивленно спрашиваю бывшего.
— С того... ментам теперь интересно, кто и зачем интересуется парнем, пропавшим без вести. Как начнут трясти, доказывай потом, что не верблюд. Ты не обижайся, но я сразу на тебя свалю...
Кто бы сомневался.
— Вали, чего уж... будто я что-то нарушаю.
— Может и ничего, но выглядит это все как-то странно это, если призадуматься. Вначале твой брательник погибает, потом друг его пропадает, и тут ты им интересуешься. Ты точно ничего не хочешь мне рассказать?
— Я сказала, что у него могли остаться вещи и... вообще прошло уже немало вре...
Гоша не дает мне договорить, перебивает.
— Я, конечно, понимаю, что ты обо мне весьма хренового мнения, но не такой уж я идиот, Полухина!
— Я такого не говорила...
— Но думаешь. Короче, колоться ты не будешь, как я понимаю, а в таком разе я не при делах.
— Да не пойму я, с чего такой сыр-бор. Ну пропал мужик какой-то и что?
— Да то! Он у ментов в разработке был, в какой не знаю, не спрашивай. Мне с этими друзьями вообще связываться неохота, еще приплетут.
— С чего бы это? Есть грешки? — ухмыляюсь, а у самой на сердце кошки скребут.
— Кто бы знал... — загадочно отвечает Гоша, — Ладно, Катерина, давай прощаться.
— Ты как в последний раз.
— Хотелось бы... — бурчит бывший и на этом мы и правда расстаемся.
Ну что ж... придется видимо мне и впрямь прокатиться в Питер, где все началось. Место, где я навсегда потеряла брата...
Но это позже, когда хоть немного заживут синяки на лице.
Под глазами мажу одной мазью, губы другой, а тело третьей. Все принес тип в Маске еще в тот первый раз. Он же периодически заполняет холодильник едой, и, как всегда, молчит. Я кажется уже привыкаю к его немому присутствию в моей жизни — редкому, но до боли знакомому. В прямом смысле до боли.
Сегодня он пришел рано, впервые разулся в прихожей и прошел в ванную, чтобы вымыть руки.
Сижу на кухне, жду, что принесет на это раз. Заходит и долго смотрит на меня, стоя в проеме. Сложив руки на груди, качает головой. Открывает холодильник и находит там мазь. Садится рядом, я резко дергаюсь, но он довольно крепко хватает за руку, и я замираю от ужаса, выпучив на него глаза. Открытым ртом ловлю воздух и кажется вот-вот закричу. Он, видя это, тут же отпускает и примирительно поднимает руки вверх. Вновь качает головой.
Сидим молча, и это молчание угнетает. Оно заставляет меня нервно кусать губы и вздрагивать от каждого неловкого движения, от любого шороха и звука. Молчание затягивается, и я вдруг, неожиданно для себя самой зачем-то спрашиваю:
— Ты немой?
Непонимающе смотрит на меня своими полупустыми глазницами, и я понимаю, что глупее вопроса просто не могло быть.
А он берет и кивает. Ну конечно, это удобно...
— Может я принесу тебе бумагу и ручку? — спустя еще полминуты решаюсь спросить я.
