Черный чай, докторская колбаса, хрустящий горячий хлеб...
Это вкусно, потому что не часто и еще, потому что ритуал. Возведи что-либо в ритуальное действо, и оно будет казаться совсем уж необыкновенным и чудесным.
— Родить тоже от кого-то надо! — Лика наставительно поднимает указательный палец вверх и с наслаждением во взоре впивается в покрытый белым шоколадом эклер.
— Ну с идеальными нынче туго... — развожу руками и вновь ставлю чайник на плиту, — Попробуй хотя бы нормального.
— Не... с нормальными тоже туго.
Вздыхаю, припоминая Гошу и папу.
— Бывший в кубе звонит? — она конечно же имеет в виду Георгия, бывшего человека в моей жизни по всем фронтам.
— Слава Богу нет. После того случая как в воду канул.
— Может ты перестаралась с ударом? — Прихлебывает чай и я морщусь. Терпеть не могу этот звук.
— Не думаю. Я не от сердца же. Из потребности вывернуть наизнанку душу. — хихикаю, вспоминая, как задел Гошу мой побег в туалет.
— И то верно. Ну и славно. Потому что нечего наше племя бабское обижать!
Киваю и вновь наполняю кружки, вскипевшей только что водой.
— А с работой что? Ты же не будешь до конца своих дней санитаркой...
Она замечает мой взгляд и качает головой.
— Или будешь? Ну Полухина, это несерьёзно. Будет тебе. Без тебя что ли не управятся?
— Нет. Там рук не хватает, а если еще и я уйду...
— А... — злится Лика, — Ну да. Без тебя-то прям никак. Прям самая главная рабочая единица.
— Может и не самая главная, но обойтись и правда трудно. Врач что ли судно больного вынесет, а?
Лика молчит, как всегда, проигрывая в этом споре. А нечего начинать.
Дуется и дует на кипяток.
Иду на примирение из чувства сострадания к ее тонкой душевной организации.
— Да ладно тебе. Вот найдут мне замену, сразу же и уйду. А пока некому работать не могу я, понимаешь?
Кивает. Конечно понимает, это же Лика. Для нее день, прожитый без нравоучений, прожит зря.
— Ладно уж, работай пока. Но вообще, конечно, Катерина...
Закатывает глаза и с силой впихивает в себя уже невпихуемое пирожное.
— Остановись, — давясь от смеха, тащу хвостик эклера назад, всерьез опасаясь, что подруга сейчас же лопнет.
Лика сдается сразу и разваливается на диване, как сытый ленивый кот.
— Слушай, я тут мужичка одного отхватила, — начинает она, но я тут же грозно перебиваю.
— В смысле отхватила? Их где-то раздают? И почем? Почему ты мне не позвонила?
— Да ладно тебе... это ж фигуральное выражение. Знаешь такое слово?
— Ты мне зубы не заговаривай, рассказывай про своего альфа-самца.
— Да какой там. С виду мачо, в постели кляча.
— И? В чем тогда смысл?
— Пф... у мужика денег куры не клюют. Между прочим нефтяник, а не какой-нибудь там менеджер среднего звена! А то, что конь не ездовой, так что ж теперь, придется медленно везти. Ну не скакун он, не скакун. Тем более у меня сейчас Вадик есть...
— Ох, допрыгаешься ты, Лика! Кто-нибудь тебе уши-то поотрывает, и мне, конечно, будет жалко неразумную подругу. Но знай, виновата будешь сама!
— Не каркай, а?..
Лика обиженно тянется за остатками эклера, но я и тут на чеку.
— Хватит! На вот, огурец съешь.
Протягиваю ей овощ, но Лика с тоской возвращает его обратно.
— Ничего ты, Полухина не понимаешь. Я может принца ищу, принца. Я же не виновата, что одни самозванцы попадаются. А так бы я дома осела, детей бы рожала раз в два года и горя не знала. Понимаешь?
Закатываю глаза и иду мыть посуду. Умом подругу не понять. Кто ж так любовь-то ищет? Но я не продолжаю этот бессмысленный разговор. Девочка она взрослая, ни к чему нам отношения портить. После Валерки она мне самый близкий друг и соратник. Да и кто я такая, чтобы всерьез кого-то судить? Со своими проблемами бы разобраться...
