– Герман, – тяну к нему руку, но тот взгляд, который он бросает на меня, заставляет отшатнуться.
Черный. Глубокий. Безжизненный. В нем читается смерть.
– Хочешь, я с ним поговорю? – цедит сквозь зубы, сдерживая яростью
– Нет, – отвечаю поспешно, стискивая двумя ладонями ножку букета. – Я разберусь. Сама.
На уровне инстинктов я ощутила, как напрягся Герман, как изменилась энергетика в салоне. В нем стало мало места, теснота начала душить.
Ярость Германа, давила. Я чувствовала её кожей.
Заерзав на сиденье, попыталась отстраниться, увеличить расстояние между нами. Но неожиданно большая мужская ладонь, накрыла мое колено. Я оцепенела.
– Ась. Ты чего? Разволновалась? Не переживай ты так из-за своего отморозка. Не буду его трогать, раз не разрешаешь, – натянуто ухмыляется одними уголками губ, пожимает мое колено и сразу же убирает ладонь, оставляя после себя горящий след, который чувствую даже через ткань брюк.
– Не разрешаю, – выдыхаю.
Больше мне так и не удалось расслабиться. Напряжение не спало даже в тот момент, когда Герман, припарковал внедорожник напротив подъезда.
– Пригласишь на чай? – низким с хрипотцой голосом спрашивает мужчина, склоняясь ближе ко мне.
Неожиданно для себя отшатываюсь.
– Прости, Герман. Сегодня не могу, – закусываю нижнюю губу.
– Почему? – пальцы мужчины нагло скользят по моему плечу, касаются выпавшей пряди волос и подхватив ее, мужчина накручивает локон на палец.
У меня все трепещет внутри. Я сильно нервничаю.
– А для того, чтобы не пригласить тебя, обязательно должна быть причина? – дребезжащим от волнения голосом, спрашиваю.
Герман задумывается на мгновение. Вглядывается в меня своими черными, до одури пугающими глазами. Его зрачки такие большие, что даже радужки не видно. Лоб немного напряжен. Сердитая морщинка залегла меж бровей, что придает его лицу еще большую суровость. Крылья носа трепещут. Я его сейчас боюсь. Чувствую себя рядом с ним былинкой. И вдруг понимаю, что такие как он - не привыкли к отказам. Такие как он - привыкли только брать, подчинять. И если он захочет, то мои сопротивления вряд ли примет к сведенью.
– Ладно, Мышка. Раз не хочешь – настаивать не буду. Да и вижу по твоему слегка помятому личику, что не до меня тебе. Вот, – достает с заднего сиденья тортик, сует мне в руки, – кушай, отдыхай, набирайся сил.
Округляю глаза. Это он меня сейчас, так сказать мягко – уколол?
Остряк, однако!?
– Спасибо за заботу, Герман, но я сладкое на ночь не ем. Берегу фигуру! – отвечаю резко, громко.
Открываю дверь и фурией вылетаю из машины.
– Спокойной ночи! – слышу басистый, насмешливый голос Германа, но не оборачиваюсь.
– Вот гад, какой! –- бормочу под нос. – Личико помятое! Много ты знаешь!
9. Глава 9
Следующие несколько дней я была загружена работой настолько, что глотнуть чая было некогда.
Как бы не хотелось пострадать и поразмышлять над жизнью, но от насущных проблем скрыться не удается. Помимо документации, моих собственных клиентов никто не отменял. Я бы, конечно, могла от них отказаться. Сославшись на то, что теперь занимаю другую должность и времени у меня совершенно не остается, но…
Я не уверена, что возня с документацией – это мое.
А вот доверие клиентов я не могу обмануть: слишком много труда я вложила в свое развитие. И все пустить по ветру – не имею права.
Возвращаюсь домой без задних ног. Скидываю обувь, одежду и прохожу сразу в ванную. Открываю воду на всю, регулирую до комфортной температуры, набираю целые ладони, выплескиваю в лицо. Еще. Еще. Хочется немного прийти в себя. Вспомнить. Понять за суетой как прошел день. И как только наступает ясность в голове, останавливаюсь. Упираюсь ладонями в край раковины, смотрю на свое отражение.
